Нежность лунного света
Шрифт:
– И я хочу того же.
Он резко повернулся к ней, и их губы неожиданно встретились.
На какой-то миг Афину захлестнула волна неведомых ей ранее чувств. Ей показалось, что сейчас не Орион, а сам Аполлон целует ее.
Она чувствовала, как его твердые губы властно и горячо прижимаются к ее нежным, мягким губам.
Затем, как будто под влиянием волшебства этой удивительной ночи, лунного света, Федриад, Афина почувствовала, что не может сопротивляться и готова уступить его воле, его страсти. Все, что с ней сейчас происходило, было
Орион еще крепче обнял ее, а его губы сделались более властными, его поцелуй, казалось, отнимал у нее не только душу, но и саму жизнь. Они оба будто сливались с лунным светом, и звезды благословляли их. Лунный свет принадлежал ей, был частью ее, она страстно сжимала его в объятиях.
Время как будто остановилось.
Девушке казалось, что подобное блаженство и экстаз можно испытать лишь на вершине Олимпа. Орион был не обычным человеком, а богом, а она – богиней любви, Афиной.
Сколько времени они простояли вот так, обнявшись? Может быть, целое столетие, может быть, одну секунду.
Затем Орион медленно отстранился. Их взгляды встретились. Лицо Афины излучало свет неземного восторга и такой духовной красоты, которая не поддавалась никакому описанию.
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Затем с невнятным стоном, который, казалось, вырвался из самой глубины его естества, Орион снова прильнул к ее губам.
Теперь он целовал ее еще более властно, более требовательно и она еще крепче прижалась к нему, чувствуя, как кружится у нее голова от неведомого ранее восторга.
Но когда Афине показалось, что ее уносят в небесную высоту сильные гордые орлы, Орион неожиданно выпустил ее из объятий. Девушка едва удержалась на ногах.
Он протянул ей руку и усадил на каменную скамью. Афина смотрела на него, судорожно сжимая руки, как будто желая удостовериться, что она по-прежнему жива.
Орион долго молча смотрел на нее. Затем сел рядом.
– Вы ни с кем раньше не целовались, – произнес он.
Афина кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
– Значит, теперь вы знаете, каким должен быть поцелуй. Божественно чистым и священным.
Афина ничего не ответила, и, секунду помолчав, он добавил совсем другим тоном:
– Это был сон, Афина. Нам обоим нужно вернуться к реальности, но, мне кажется, мы никогда не забудем об этом дивном сне!
У Афины от волнения перехватило дыхание. Его голос словно доносился откуда-то издалека, она с трудом понимала его слова.
– Вы… собираетесь… уехать, – еле выговорила она каким-то чужим, незнакомым голосом.
– Я уезжаю завтра рано утром. Вы еще будете спать. Но мне хотелось попрощаться с вами, прежде чем мы расстанемся, именно здесь.
Он снова замолчал, глядя на залитые лунным светом мраморные колонны. Девушка нерешительно произнесла:
– Но… разве нам… обязательно… расставаться?
Она сама не знала, что хотела
– Это был сон, Афина, – медленно повторил Орион. – Во сне нам было позволено посетить святилище богов. Наверное, ни один из нас не осмелится разрушить этот сон.
От волнения голос его срывался, но он продолжал:
– Это был миг божественного совершенства. Миг, который будет запечатлен в моем сердце навсегда.
– И в моем… в моем тоже, – прошептала девушка.
– Вот поэтому нам и не надо ничего говорить друг другу. Не нужно никаких объяснений.
Она поняла, что он пытается сказать этой фразой, и приняла это как неизбежность. Они оставались чужими. Просто потому, что они встретились в жилище богов, их встреча останется особым, неповторимым событием их жизни.
Они оба перенеслись из привычного размеренного существования в жизнь высокодуховную, подобную яркому, как вспышка молнии, божественному откровению, которого раньше не знали. Они испытали благосклонное прикосновение богов и на краткий миг сами уподобились богам.
Теперь нужно было снова возвращаться в реальный мир, и Афина пожалела, что не умерла, когда их губы слились в жарком, бесконечном поцелуе. Тогда навсегда исчезли бы все заботы и тяготы земной жизни.
Ей хотелось кричать от боли, потому что рушилось чудо, которое она познала в объятиях Ориона, и горько, безутешно разрыдаться. Но, зная, что это не сможет изменить ее судьбу, Афина сдержалась.
– Нет нужды говорить вам о том, что я еще никогда в жизни не испытывал такого волшебного чувства, – произнес Орион. – Я уверен, что подобное никогда больше не повторится. Вас правильно назвали – Афиной. Вы настоящая богиня любви. Вы даровали мне любовь, в которую я всегда верил, но которую еще никогда прежде не встречал.
– Но именно такой… и должна быть… любовь, – снова прошептала Афина.
– Вот поэтому паломники и приходят сюда, – ответил юноша. – Во всем мире люди ищут любовь, потому что любовь с древних времен вела по жизни и вдохновляла на добрые поступки.
– Это была… любовь… которой они дарили Аполлона, – еле слышно произнесла девушка.
– И любовь, которой их дарила Афина.
Они смотрели на развалины античного храма, на горную долину. Хотя Орион больше не прикасался к ней, Афине казалось, будто он все еще держит ее в объятиях.
Наконец Орион со вздохом поднялся с каменной скамьи.
– Я должен отвести вас обратно в таверну.
Афина встала и заглянула ему в глаза, в которых отражался лунный свет.
Он понял, что она хотела ему сказать и чего хотела от него. Мгновение помолчав, он произнес:
– Я не стану снова целовать вас, потому что наши пути больше никогда не пересекутся. Я не осмелюсь повторить то чудо, которое случается только раз в жизни.
Афина по-прежнему не сводила с него сияющих глаз, и он, как зачарованный, тоже не мог оторвать от нее взгляда.