Нежность лунного света
Шрифт:
Раздался громкий скрежет, и в комнату ворвался прохладный ночной воздух.
С криком Афина вскочила, пробежала через комнату и бросилась к двери. Дрожащей рукой она нащупала задвижку, открыла ее, выскочила на лестничную площадку и схватилась за ручку двери, которая вела в комнату Ориона.
Дверь открылась, и Афина, задыхаясь, насмерть перепуганная, вбежала в комнату.
Глава 4
Ложась спать, Орион оставил ставни открытыми и его комнату заливал лунный свет. Он проснулся и при свете луны увидел у двери Афину.
Девушка закрыла дверь на задвижку, такую же, как была в ее комнате, и метнулась через всю комнату к постели Ориона.
– В чем дело? Что случилось? – спросил тот.
Афина, забыв обо всем, бросилась к нему, и он ласково обнял ее.
– Этот… человек, – задыхаясь, проговорила она, – он хочет… забраться в мою комнату… через люк в потолке!
На мгновение Орион замер, затем негромко произнес:
– Закройте глаза. Мне нужно встать с постели.
Прежде чем зажмурить глаза, Афина успела увидеть его стройное, мускулистое обнаженное тело, посеребренное лунным светом.
Она торопливо закрыла глаза руками, сидя на его кровати, повернувшись к нему спиной. Отойдя в сторону, Орион сказал:
– Ложитесь в мою постель. Я никому не позволю тронуть вас.
Девушка осторожно повернула к нему голову и увидела, что он, уже одетый, пододвигает мебель к двери.
Афина покорно забралась в постель и натянула на себя простыни.
Кровать была массивная, больше той, что стояла в ее комнате. Девушка села, наблюдая за тем, как Орион загораживает дверь спальни сначала комодом, затем столом и другой мебелью.
Орион производил при этом достаточно шума, и у Афины мелькнула мысль, что Казандис, находясь в соседней комнате, наверняка слышит, что здесь происходит.
Возможно, Орион верил, что Казандис сохранил в душе уважение к святым для всех греков понятиям, поэтому выдал Афину за свою беременную жену. Считалось, что сыны Эллады полагают, что самое красивое в мире – это корабль под парусами, колышущееся на ветру поле пшеницы и женщина, носящая под сердцем ребенка.
Он ошибся. Казандис никого и ничто не уважал.
Афина вздрогнула при мысли о том, что он мог ворваться в ее спальню и взять ее, спящую, силой прежде, чем она поняла бы, что произошло. Этот похотливый громила с ножом и пистолетом вряд ли пощадил бы ее.
Девушке показалось, что она слышит шаги бандита на лестничной площадке перед дверью.
Казандис, должно быть, проник в ее спальню и обнаружил, что его жертва ускользнула. Он вполне мог догадаться, где она скрылась, и понять, что Орион солгал ему, назвав ее своей женой.
Афина затаила дыхание. Орион, очевидно, тоже прислушивался к тому, что происходило за дверью. Он придвинул к входу всю мебель, кроме одного стула.
Афина поняла, что юноша намерен воспользоваться им в качестве оружия, хотя вряд ли легкий деревянный стул мог защитить от пули.
Снаружи больше не доносилось ни звука, однако Афина была уверена, что бандит не ушел с лестничной площадки. Она будто отчетливо видела Казандиса, слышала его тяжелое дыхание, представляла себе, как напряженно работает его неповоротливый мозг, решая, стоит ли вламываться в комнату.
Прошло, по всей видимости, всего лишь несколько мгновений, но девушке они показались вечностью. Она слышала лишь бешеный стук сердца в груди и шум крови в ушах.
Затем, совершенно неожиданно, раздались тяжелые шаги. Казандис спускался по лестнице.
Они услышали, как он прошел через кухню, и, выходя из таверны, хлопнул входной дверью.
Афина почувствовала, как внезапное спокойствие нахлынуло на нее.
Орион повернул к ней свое лицо, и в свете луны девушка увидела, что он улыбается.
– Он ушел!
Юноша сел на кровать рядом с ней, внимательно разглядывая тонкий белый муслин ее ночной рубашки, украшенной изящным кружевом, ее золотистые волосы, разметавшиеся по плечам, широко раскрытые испуганные глаза.
– Вы в безопасности, Афина, и можете ничего не бояться, – сказал он и повторил: – Он ушел!
– А что… если… он вернется? – прошептала девушка.
– Не вернется. Но мне следовало бы предвидеть, что может случиться. Прошу простить меня за то, что не позаботился как следует о вашей безопасности.
– Вы… ни в чем не виноваты, – сказала Афина. – Мне показалось… что он вам поверил.
– Надеюсь, что поверил, но для такого негодяя, как Казандис, нет ничего святого. У него репутация бессовестного злодея, который не испытывает никакого почтения к женщинам. Женщины ненавидят его.
– Я не представляла себе… что мужчины… могут испытывать такие чувства.
– Какие чувства? О чем вы? – спросил Орион.
Афина помолчала, затем еле слышно сказала:
– Он… потребовал еды и… женщину, как будто это одно и то же.
В ее голосе звучало такое удивление, что молодой человек потянулся к ней и положил свою ладонь на ее руку.
– Забудьте об этом. Вы жили раньше и, вернувшись домой, будете снова жить в мире, где вас оберегают от многих опасностей. Вы никогда больше не встретите людей вроде Казандиса. Но вы должны понять, что я был прав, предостерегая вас от путешествия в одиночку, умоляя вас быть осторожнее.
– Если бы не вы… если бы вас… не оказалось рядом со мной, – прошептала Афина.
– Но я оказался рядом с вами, – твердо произнес Орион. – Забудьте обо всем, Афина. Такое происходит нечасто. Можно прожить всю жизнь и не столкнуться ни с чем подобным. Такое могло произойти только с кем-то вроде вас, сбежавшей от тех, кто вас разыскивает. Вы ведь убежали?
Афина виновато опустила глаза.
– Да, – еле слышно призналась она.
– Насколько я понимаю, вы хотели одна отправиться в Дельфы. Присутствие посторонних, конечно, может безнадежно испортить незабываемое посещение храма. Но, Афина, вы слишком красивы, чтобы искушать судьбу, путешествуя одна.