Нежный взгляд
Шрифт:
— La petite est l`a [22] , — сказала она и закрыла дверь.
Граф побледнел, проследив за пальцем старушки.
Ни слова не говоря, он зашагал прочь. Джасина побрела следом. Граф словно забыл о ее существовании. Он будто торопился на какую-то встречу, важность которой знало лишь его сердце.
Девушка чувствовала, что за ними наблюдают из полуоткрытых дверей. В конце улицы граф повернул. Джасина перешла на бег, чтобы догнать его. Она видела, как граф открыл калитку и зашел на кладбище.
22
Девочка
Сердце затрепетало в ее груди, точно птица, бьющаяся в стекло.
Неужели здесь, на кладбище, в этой ледяной земле граф найдет наконец свою Фелицию?
Джасина следила взглядом, как граф бредет между надгробий. Она видела, как он замер у одной могилы, потом медленно перешел к следующей. Здесь он пошатнулся, а когда вернул равновесие, голова его упала на грудь и плечи обвисли, будто на них вдруг взвалили непосильную ношу.
Джасина медленно пошла по церковному кладбищу, повторяя путь графа.
Она взглянула на могильный камень, который первым завладел вниманием Хьюго. Надпись гласила:
Madame Hermione Gravait,
N'ee en Genevre Avril 10 1810
Mort en Rougemont Mars 25 1857 [23]
Джасина догадалась, что это директриса школы, у которой жила Фелиция.
Слова второго надгробия как будто прыгнули ей в лицо с мрачного камня:
23
Мадам Гермиона Граваль. Родилась в Женеве 10 апреля 1810 г. Умерла в Ружмоне 25 марта 1857 г. (фр.)
Felice Delisle
N'ee en Genevre Novembre 12 1836
Mort en Rougemont Juin 1857 [24]
Фелиция Делиль умерла в июне, через три месяца после схода лавины.
Глаза Джасины наполнились слезами, хотя девушка не совсем понимала, плачет она о графе, о себе или о Фелиции. Она видела только суровую могилу под мрачным небом и графа, раздавленного потерей невесты.
24
Фелиция Делиль. Родилась в Женеве 12 ноября 1836 г. Умерла в Ружмоне в июне 1857 г. (фр.)
Наконец граф вышел из оцепенения, поднял голову и вздрогнул при виде Джасины, как будто только сейчас заметил, что она рядом.
— Вот и конец, — просто сказал он. — Конец жизни… моего брата Криспиана. — Он тяжело вздохнул. — Мне всегда казалось, что, почитая его выбор жены, я чту его память. Я думал, что могу сохранить частичку Криспиана живой в этом мире. Теперь все кончено.
Джасина опустила
— Мне… так жаль, милорд.
— Я не оплакиваю женщину, которую любил, — пробормотал граф, — ибо я не знал ее. Я оплакиваю женщину, которую любил мой брат. Ради брата я хотел сделать ее счастливой. Теперь этому никогда не сбыться.
Джасина стиснула ладони и ничего не сказала. Граф сделал глубокий вдох и выпрямился.
— Хотя Фелиция мертва, — сказал он, — это еще не конец истории. Теперь мы должны выяснить, кто на самом деле та, которая называет себя ее именем и моей женой. Подозреваю, что она тоже из поселка.
— Возможно, стоит расспросить приходского священника, — предложила Джасина.
Граф решил, что это хорошая идея. Они с Джасиной быстро нашли дом священника. Он стоял напротив церкви. Его ставни были выкрашены в зеленый цвет, а на двери висел колокольчик. Служанка провела их в кабинет, где в камине весело потрескивал огонь. Вскоре появился священник — мрачный, сутулый человек. Он назвался отцом Ламонтом и на превосходном английском поприветствовал путешественников в Ружмоне.
— Хотя, увы, — горестно добавил он, — вы приехали в поселок, который лишился сердца. Жители сломлены горем. Полагаю, вы слышали о трагедии, которая нас постигла?
— Да, — печально ответил граф. — Более того, ваша трагедия затронула меня лично, ибо я потерял молодую женщину, которая многое для меня значила. Ее звали Фелиция Делиль.
— Ах! Мадемуазель Фелиция! — священник посмотрел на него с грустью. — Я знал ее, месье. Ласковая, благочестивая душа. Я так рад, что кто-то наконец приехал почтить ее память.
Граф нахмурился.
— Я приехал бы раньше, — сказал он, — если бы знал. Почему мою семью не известили?
Отец Ламонт вздохнул.
— Вас не известили? Понимаю, понимаю. Тут понадобятся долгие объяснения. Нужно сказать, месье, что после ее смерти имели место… некоторые аномалии. Я все вам расскажу. Но сначала, если позволите, я распоряжусь, чтобы подали чай.
На звук колокольчика пришла служанка. Священник попросил чаю и откинулся на спинку кресла, соединив кончики пальцев под подбородком.
— Не утаивайте от меня никаких подробностей, — быстро проговорил граф. — Я хочу знать все. Начните, пожалуйста, с лавины.
В глазах священника мелькнуло изумление.
— Но, месье… разве можно описать такую ночь? Разве можно описать ад на земле? Горы взревели и обрушились на нас. Это был хаос из камней, снега и льда. Многие жители поселка погибли, многие получили увечья. Было уничтожено двадцать домов. Среди них и жилище мадам Граваль.
Граф кивнул.
— В Саврине, — тихо произнес он, — мне сказали, что из дома вытащили живыми двух молодых женщин.
— Верно, — пробормотал священник. — Мадемуазель Фелицию и еще одну молодую женщину. Они спаслись буквально чудом, месье. Все остальные, кто был в доме, погибли. Мадам Граваль, мадам Фроло — пожилая учительница, которая жила при ней, — и служанка. — Священник остановился и покачал головой. — Две молодые женщины были живы, но мадемуазель Фелиция была в тяжелом состоянии. Она несколько недель пролежала в коме. Врач делал все, что в его силах, чтобы спасти бедняжку, но Божья воля пересилила.