Нежный защитник
Шрифт:
— Да, — откликнулся он и поцеловал ее. Его горячие губы шевелились совсем близко, когда он прошептал: — Мой цветок, мое сокровище, мое несказанное наслаждение…
От шока она широко распахнула глаза.
— Наслаждение!!! — Это было подобно тому, как если бы сам Вулфган навис в эту секунду над их кроватью. — Нет! — закричала она, отпихивая его от себя. — Нет, подумай о наших детях!
Он стиснул зубы так, что на щеках заиграли желваки, и угрюмо пообещал:
— Вулфган — покойник! — С этими словами он сделал первый рывок.
Боль, жестокая боль пронзила ее тело! Вот она, кара Господня!
— Ты хуже дьявола! — закричала Имоджин, отбиваясь от него руками и ногами. — Святой Спаситель, помоги мне!
Теперь она знала, отчего так кричала Дженин.
— Хватит! — продолжала вырываться она. — Пожалуйста, перестань! — Это было все равно что стараться сдвинуть каменную глыбу. Она попыталась выцарапать ему глаза. Он больно сжал ее руки.
— Имоджин, успокойся.
Но его голос доносился издалека, приглушенный кровавым туманом, окутавшим ее сознание. Она видела перед собой не Фицроджера, а Уорбрика и не чувствовала ничего, кроме грубой, безжалостной силы, готовой без конца терзать ее и причинять ужасную, смертельную боль. Беспомощная перед немереной силой этого человека, Имоджин, подобно Дженин, с отчаянием взмолилась:
— Помоги, Святая Мария!
И вдруг все закончилось.
Имоджин кубарем скатилась с кровати и рухнула на пол, сотрясаемая такой крупной дрожью, от которой впору было покачнуться стенам замка. Она не смела поднять глаза, чтобы узнать, не последовал ли за ней этот безжалостный монстр.
Внезапно до нее донесся стук щеколды. Он сработал подобно взрыву, вернувшему ясность ее ослепленному рассудку. Скорчившись под кроватью, она робко осмотрелась.
Комната было пуста.
Он ушел. Фицроджер ушел.
Имоджин забилась в судорожных рыданиях. Она была охвачена странной смесью облегчения и обиды. Но сильнее всего ее терзало необъяснимое чувство утраты.
Когда наконец Реналд де Лайл отыскал путь к отведенной ему каморке на втором этаже — а после обильных возлияний сделать это было не так-то просто, — он обнаружил на своей узкой койке жениха. Фицроджер, закинув руки за голову, рассеянно смотрел в потолок. В узкое оконце почти не проникало света, и трудно было что-то прочесть на его лице.
Реналд честно напряг свои мозги, но так и не нашел, что сказать.
— Я говорил, что не причиняю вреда цветам. — Это Тай заговорил первым. — Я врал.
Реналд опустил взгляд на прихваченную из зала фляжку с вином. Там оставалось совсем немного. Он выплеснул остатки в деревянный кубок и поставил возле кровати.
— Худо тебе пришлось? — с сочувствием спросил он, все еще не веря, что такое возможно. Тай был опытным любовником, а девчонка в последние дни уже практически ела у него с рук.
Тай не шелохнулся в ответ. Это был весьма зловещий признак. Реналд надеялся, что его друг справится с желанием придушить упрямую малютку. Иначе ему придется защищать невесту — а значит, самому рисковать жизнью.
— Ты был прав насчет священника, — почти равнодушно проговорил Тай. — А я слишком самонадеян. — Последовала долгая, тяжелая пауза, прежде чем он попросил: — Убери его с глаз долой.
Стало быть, вот кого он хотел прикончить. Реналд не брался гадать о том, что могло приключиться на брачном ложе, но со священником он разберется в два счета.
— 3-завтра утром он уберется восвояси.
Молчание.
— Ну а теперь-то что? — не выдержал Реналд.
— Он останется до тех пор, пока на этом будет настаивать Имоджин.
Реналд окончательно потерял надежду хоть что-то понять. Желая дать отдых неверным от вина ногам, он плюхнулся прямо на пол и прислонился плечом к кровати.
— У тебя в изголовье есть вино. А внизу еще целый бочонок. Напейся пьяным. Я уже пьян.
— Оно и видно. — В поле зрения Реналда появились две сильные руки. Они подняли его на кровать, и в комнате простучали тяжелые шаги.
Реналду не удалось приподнять набрякшие веки, да и все равно в глазах двоилось. Посему он предпочел напрячь мозги. Он понимал, что его другу требуется помощь, и проклинал себя за то, что так бездарно напился.
Но ему казалось, что с этой чертовой свадьбой все в порядке!
— Ч-чё случилось? — промычал он.
— Ничего особенного. — В голосе его друга не прозвучало никаких определенных чувств. — Спи, Реналд. Возможно, в некоторых вещах я не слишком хорош, но мне хватит ума поднять тревогу, если на нас нападут.
Реналд услышал, как зашелестела занавеска, отделявшая его каморку от коридора, и его друг ушел.
И дернул его черт так напиться! Тем не менее выпитое вино быстро взяло над ним верх.
Имоджин не могла сказать, что было с ней после того, как ее муж ушел. Удалось ли ей забыться сном? Или она просто потеряла сознание?
Вместо кровавых красок заката в окно хозяйской спальни лился серебристый лунный свет. Эта комната принадлежала ее отцу и всегда казалась ей самым безопасным местом на свете. Здесь она любила играть в детстве, сюда приходила, когда выросла и хотела о чем-то спросить отца или посоветоваться.
Однако теперь ни о какой безопасности не было даже и речи. Сам воздух этой спальни пропитался чужим запахом и порождал тревожные воспоминания.
Жестокость. Смерть. Трупы…
В мозгу как будто что-то щелкнуло.
Бастард Фицроджер. Ее муж.
Она содрогнулась, стоило ей вспомнить, что происходило здесь совсем недавно. Она вспомнила все: и наслаждение, и боль.
Наслаждение? Да, наслаждение. А потом она вспомнила и то, как изменилось лицо ее мужа в ту минуту, когда между ними возникло согласие. Он расстался со своей маской, и перед ней возник обычный человек, человек с душой и сердцем.