Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
Шрифт:
До революции Стравинский с удовольствием занимался... ростовщичеством! Нет, не вообще, он не сидел, как Гобсек или старуха-процентщица из «Преступления и наказания», принимая в заклад ценности, композитор одалживал деньгами (под весьма высокий процент) родственников. Забавный случай: закончив с утра пораньше партитуру знаменитой «Весны Священной», Стравинский отнюдь не кинулся праздновать столь важное событие и даже не устроил себе каникулы после трудной работы, он на целый день засел писать письма родственникам с требованием оплаты процентов по займу!
Стравинский предпочитал сам исполнять
И еще один грешок, помимо страшного эгоцентризма, значился за Игорем Федоровичем – он любил алкоголь, напиваясь иногда до безобразия. Особой страстью пылал к виски. «Меня надо называть Стрависки!» Похоже так, хотя в 1920 году он, наверное, сильно не пил, а может, и пил... Во всяком случае, когда труппа Дягилева праздновала очередную премьеру, напившийся Стравинский мог запросто прыгать через обруч или кидаться подушками в артистов...
Бывали с ним и забавные случаи, например, с Пабло Пикассо. Познакомились два гения еще во время Первой мировой войны в Риме. Пикассо, который тогда увлекался кубизмом, с восторгом нарисовал в соответствующей манере нового приятеля. Вышло вполне «кубически» – линии, закорючки, кружки, завитки... Итальянские таможенники кубизмом, в отличие от Пикассо, не увлекались, а потому строго поинтересовались:
– Что это, синьор?
– Мой портрет.
Портрет был конфискован и пропал втуне, поскольку поверить, что набор линий и закорючек изображает человеческое лицо, а не план какого-то стратегического сооружения (шла война), таможенники не могли. А Стравинский не сумел доказать, что портретное сходство, согласно новым веяниям в искусстве, вовсе не обязательно.
Пару раз, напившись, они с Пикассо нарушали общественное спокойствие уже в Париже и попадали в руки полицейских. Однажды за то, что пристроились... справлять нужду прямо на угол ближайшего дома. Хорошо, что не успели отойти далеко от оперного театра: приведя туда двух нарушителей, полицейские быстро убедились, что те слишком знамениты, и ретировались.
Позже, уже в Америке, Стравинский попадал и в более некрасивые ситуации из-за выпивки. Однажды, напившись, проспал важную встречу с Марком Шагалом, который обиделся, и сотрудничество не состоялось. Но еще хуже получилось на специальном обеде, устроенном правительством США в его честь в Белом доме. На приеме присутствовал Джон Кеннеди, что, однако, не помешало Стравинскому привычно напиться, причем до такой степени, что добраться до туалета удалось только с помощью президента, после чего бесчувственного виновника торжества с позором (которого он из-за своего невменяемого состояния попросту не заметил) отправили домой.
И все равно его супруга (тогда уже Вера) вздохнула с облегчением, поскольку муж был не в состоянии затащить, как намеревался, президента в уголок и поинтересоваться, каким образом можно уклониться от уплаты налогов.
В этом весь Стравинский – гений, для которого существовал только он сам, его проблемы и его желания, невзирая на разных президентов!
Стравинский все же был и выглядел хилым занудой, день которого расписан по минутам. Например, поутру он ровно пятнадцать минут мылся, пятнадцать минут делал зарядку и пятнадцать минут брился.
Был не слишком приветлив, например, если к нему приходили без приглашения или согласования, мог открыть дверь и объявить, что его нет дома!
Конечно, гениальность многое искупает, но тогда рядом должны находиться люди, сознательно жертвующие собой. Была ли такой Коко Шанель? Не думаю... Резкости хватало и у нее, эгоцентризма тоже, самоуверенности с избытком.
Физически Шанель развита прекрасно, она любила спорт, хорошо играла в теннис, обожала псовую охоту, великолепно держалась в седле и даже десять лет спустя легко лазала по деревьям, была загорелой и стройной. Такая женщина, тем более богатая и уверенная в себе, конечно, понравилась Стравинскому. Но мог ли ее саму привлечь хилый, болезненный и думающий только о себе человек, пусть даже гениальный?
Если мог, то явно ненадолго, к самопожертвованию Шанель не способна. Во всяком случае, не настолько, чтобы отбить его у жены с четырьмя детьми и намереваться выйти замуж!
А как же слухи о замужестве, о том, что Стравинский страшно ревновал и был готов едва ли ни покончить с собой? Мне кажется, все это Мися. Помните, ее подруга обожала чужие проблемы и страдания, чувствуя себя в таком случае незаменимой, и очень старалась эти страдания продлить. Чем не развлечение – у Коко и Стравинского роман, он без памяти влюблен, готов бросить жену и детей, только если она скажет «да»!
Вообще-то если уж так припекло, то бросают и без положительного ответа. А тут какой-то расчет: вот если Коко готова выйти за него, то Игорь готов расстаться с больной Екатериной. Шанель не была готова. Расставания Стравинских не случилось.
Мися развила бурную деятельность, ее ничуть не устраивало просто дружеское отношение Шанель к Стравинскому: если тот выгуливает собак Мадемуазель, значит, это любовь! Собак Игорь Федорович и впрямь выгуливал, на вилле «Бель Респиро» у Коко жила замечательная «Большая Медведица» – Гелиос, Селена и пятеро их очаровательных щенков. Шанель никоим образом не заставляла возиться с ее собаками, для этого имелось достаточно прислуги, но Стравинским доставляло удовольствие возиться с занятными щенками. Такое обстоятельство Мисе показалось страшно подозрительным.
Плевать на то, что человек, которого она прочила в мужья подруге, откровенно некрасив – похож на насекомое или грызуна в своих круглых очках, с короткими усами и основательно поредевшими волосами на темени, что он обременен больной женой и четырьмя детьми! На «Бель Респиро» происходило нечто без ее ведома. Это было для Миси совершенно недопустимо, и она, решив, что пропустила начало романа, принялась с бешеной энергией организовывать... его продолжение. Никто не смог бы убедить Мисю, что романа нет, во всяком случае, взаимного.