Незнакомец под луной
Шрифт:
Он положил обеды обратно в морозилку и посмотрел, что еще там лежит, одновременно продолжая рассказ:
– И вот он я, не умеющий отличить яйцо от арбуза, хотя мне предстояло целых шесть недель трижды в день готовить еду для богатого старика и его молодой жены.
Ким захрустела очищенной им морковкой.
– И что ты сделал?
– Принял самый беспомощный вид, – он тут же показал, какой именно, – и попросил его жену помочь мне.
– И она помогла?
– О да.
Трэвис положил куриные грудки
Но Ким поняла.
– И чему еще она тебя обучила?
Трэвис расхохотался:
– Да так, тому сему…
Луна, звезды, старик, храпящий внизу. Ему было девятнадцать лет. Наивный мальчишка. Но вернувшись в Штаты, он потерял наивность. Вместе с невинностью.
Они уселись за стол. Трэвису хотелось, чтобы ужин никогда не кончался. Она рассказывала ему о своих украшениях и тех, что еще предстояло сделать.
– Я жду большого заказа и нуждаюсь в новых идеях.
– Тогда поездка в Мэриленд будет тебе полезна.
– Да, я тоже так подумала, когда позволила Джоус уговорить себя на эту поездку.
– Но вначале ты не собиралась ехать вместе с этим парнем, верно?
– С Дэйвом? Нет.
– Он сам напросился?
– Более-менее, – кивнула Ким, – но думаю, он хочет сказать мне что-то очень важное. Недаром он и Карла постоянно на что-то намекают.
Трэвису многое хотелось бы сказать. Но он подумал, что лучше держать свое мнение при себе. Рассел, сын Пенни, собирается идти на свидание с Карлой, встретится с Трэвисом утром и расскажет, что удалось узнать.
Однако была уже середина утра, а Рассел и глаз не кажет.
При этой мысли Трэвис невольно улыбнулся. Он уже рассуждает, как житель маленького городка! В Нью-Йорке он в это время только вставал. Впрочем, накануне он обычно ложился поздно. Клиенты любили, когда их развлекали и показывали ночную жизнь Нью-Йорка.
В дверь позвонили. Трэвис отложил газету и в три шага оказался у двери. Ему не терпелось увидеть человека, которого Ким описала как «роскошного». Кроме того, интересно увидеть сына женщины, о которой отец отзывался, как о самом доверенном работнике.
Она служила у Рэндалла Максвелла с молодости. И когда Трэвиса уловками заставили работать на отца, Рэндалл велел Пенни позаботиться о сыне.
Трэвис открыт дверь и натолкнулся на самый разъяренный взгляд, какой только ему довелось встречать в жизни. Учитывая все то, что заставлял его делать отец, это о многом говорило.
Мужчины были почти одного роста, похоже, одного возраста. Оба красивы. Но лицо Трэвиса отражало все тяготы одинокой жизни. Следы постоянной борьбы, схваток со смертью, войны между родителями…
Глаза Рассела были злыми. Он вырос в тени всемогущей семьи Максвелл и возненавидел это имя, потому что оно была главным в их жизни. На этой неделе он не удивился, когда мать попросила его помочь Трэвису Максвеллу. Это имя он выучил раньше своего. И даже не был потрясен, узнав о том, что Трэвис никогда не слышал о нем и понятия не имел о его существовании. Сейчас гнев, который Рассел испытывал, был написан на лице, ощущался во всем теле, словно ему очень хотелось, чтобы Трэвис сказал такое, что позволит ему кинуться в драку.
– Вы сын Пенни, – начал Трэвис. – Не знал, что у нее…
Но под яростным взглядом Рассела умолк.
– Пожалуйста, входите, – вежливо пригласил он и отступил. Рассел вошел в голубую с белым гостиную Ким.
– Несколько убого для такого, как вы, не находите?
Трэвис тихо вздохнул. Имя Максвеллов! Жизнь в Эдилине и особенно работа у Джо едва не заставили его забыть предвзятые мнения окружающих людей о нем и его матери. Всю свою жизнь он слышал: «Это сын Рэндалла Максвелла, так что…»
Дальше можно было заполнять пробел любыми, самыми дикими предположениями.
Похоже, сын Пенни уже решил, что Трэвис – клон своего отца.
Выражение лица Трэвиса из дружелюбного, какое у него было всю эту неделю, превратилось в привычное, нью-йоркское. Никто не мог достучаться до него. Ранить.
Рассел уселся в большое кресло, и Трэвис сразу понял, что это означает. Рассел считает себя главным.
Трэвис устроился на диване.
– Что вы узнали? – сухо осведомился он.
– Дэвид Борман хочет получить контроль над бизнесом Кимберли Олдредж.
Трэвис поморщился:
– Я этого и боялся! Дьявол! Я надеялся…
Он глянул на Рассела и подумал: «Ну и черт с ним!» Это сын Пенни, и речь идет о Ким. Какое отношение все это имеет к имени Максвелла?
– Хотите кофе? Чаю? Текилы?
Рассел уставился на Трэвиса, словно пытался раскусить его и в соответствии с результатом принять или не принять предложение.
– Неплохо бы выпить кофе.
Трэвис направился к кухне, но Рассел и не подумал последовать за ним.
– Мне нужно его сварить. Не хотите пойти со мной и поговорить там?
Обыденность предложения, похоже, немного пригасила гнев в глазах Рассела, поскольку он поднялся и вышел на кухню, где сел на табурет и стал наблюдать, как Трэвис берет пакет с кофе и сыплет бобы в кофемолку.
– Наверное, я надеялся, – громко пояснил Трэвис, перекрывая шум, – что буду бороться с ним за Ким. Нечто вроде дуэли. Ким тяжело придется, когда она все узнает.
Рассел широко раскрытыми глазами наблюдал, как Трэвис сыплет порошок в фильтр и опускает в кофемашину Он, похоже, никак не мог осознать, что Максвелл способен делать что-то столь обыкновенное, как варить кофе. Где слуги? Дворецкий?