Незнакомец в зеркале
Шрифт:
В 1946 году в городе Одесса, штат Техас, жили две категории людей: «нефтяные люди» и «остальные». «Нефтяные люди» не презирали «остальных» — они их просто жалели, потому что наверняка Бог хотел, чтобы у всех были личные самолеты, «кадиллаки» и плавательные бассейны и чтобы все могли устраивать вечера с шампанским для сотни гостей. Поэтому он и зарыл в Техасе нефть.
Жозефина Чински не знала, что принадлежит к «остальным»! В шесть лет она была красивой девчушкой: блестящие черные волосы, темно-карие глаза и чудесное овальное личико. Мать Жозефины, искусная портниха, работала на богатых людей города и часто брала с собой Жозефину, когда шла на примерку к «нефтяным леди» и превращала рулоны тончайшей ткани в потрясающие вечерние туалеты. «Нефтяным людям» нравилась Жозефина — вежливая и симпатичная девочка, и они были довольны собой, своей демократичностью,
Но и в той, и в другой жизни Жозефина чувствовала себя одинокой. Она боялась рассказывать матери о своих головных болях и страхе перед Богом, так как ее мать превратилась в мрачную фанатичку, одержимую Божьей карой, желающую этой кары. А с «нефтяными людьми» Жозефина не хотела обсуждать свои проблемы, так как они желали видеть ее такой же жизнерадостной и веселой, как они сами.
В день, когда Жозефине исполнилось семь лет, универмаг Брюбейкера объявил фотоконкурс на «самого красивого ребенка» Одессы. Конкурсный снимок надо было сделать в фотоотделе магазина. Для приза изготовили золотой кубок, на котором потом должны будут выгравировать имя победителя. Кубок выставили в витрине магазина, и Жозефина каждый день проходила мимо, чтобы посмотреть на него. Еще никогда в жизни она ничего так сильно не желала получить, как этот приз. Мать Жозефины не разрешила ей участвовать в конкурсе. «Тщеславие — это зеркало Дьявола», — заявила она, но одна из «нефтяных дам», которой нравилась Жозефина, заплатила за ее снимок. С этого момента девочка решила, что золотой кубок будет принадлежать ей. Она представляла себе, как он стоит у нее на туалетном столике и она тщательно протирает его каждый день. Когда Жозефина узнала, что прошла в финал, она так разволновалась, что не смогла пройти в школу. Она весь день пролежала в постели с расстройством желудка, не в силах вынести такого счастья. Впервые в жизни у нее будет какая-то красивая вещь.
На другой день Жозефина узнала, что выиграла конкурс Тина Хадсон, принадлежавшая к «нефтяным детям». Тина была далеко не так хороша, как Жозефина, но ее отец оказался членом совета директоров того концерна, который владел универмагом Брюбейкера.
Когда Жозефина услышала эту новость, у нее так разболелась голова, что ей хотелось кричать от боли. Она боялась, как бы Богу не стало известно, как много значил для нее этот золотой кубок, но Он, должно быть, все-таки узнал, потому что головные боли продолжались. По ночам она плакала в подушку, чтобы мать не могла ее услышать.
Через несколько дней после окончания конкурса Жозефину пригласили погостить к Тине домой на субботу и воскресенье. Золотой кубок стоял на каминной полке у Тины в комнате. Жозефина долго на него смотрела.
Когда Жозефина вернулась домой, кубок был спрятан у нее в чемоданчике. Он все еще был там, когда мать Тины приехала за ним.
Мать Жозефины задала ей жестокую порку розгой из длинного зеленого ивового прута. Но девочка не рассердилась за это на нее.
Те несколько минут, что Жозефина держала в руках чудесный золотой кубок, стоили любой боли.
6
Город Голливуд, штат Калифорния, в 1946 году был всемирной киностолицей, полюсом притяжения для талантов, алчности, красоты и надежды. Этот город мог сделать тебя звездой за одну ночь; он был и царством жуликов, и борделем, и апельсиновой рощей, и святилищем. Он напоминал волшебный калейдоскоп, где взгляду каждого смотрящего виделась своя собственная картина.
Для Тоби Темпла Голливуд был местом, куда он мечтал попасть. Он явился сюда, имея при себе армейский вещевой мешок и триста долларов наличными, и поселился в дешевом пансионе на бульваре Кахуэнга. Тоби знал о Голливуде все. Действовать надо было быстро, пока не кончились деньги. Тоби отправился в галантерейный магазин на Вайнстрит, заказал новый гардероб и с двадцатью долларами, оставшимися у него в кармане, вошел раскованной походкой в ресторан «Голливудская коричневая шляпа», где обедали все звезды. Стены зала были увешаны карикатурами на самых знаменитых голливудских актеров. Здесь Тоби сразу ощутил пульс шоу-бизнеса, почувствовал дыхание наполнявшего зал могущества. Он увидел направлявшуюся к нему метрессу. Это была хорошенькая рыжеволосая девушка лет двадцати пяти с потрясающей фигурой.
Она улыбнулась Тоби и спросила:
— Не могу ли я быть вам полезной?
Искушение оказалось сильнее Тоби. Он протянул руки и схватил ее за грудь. Потрясенная, она уже открыла было рот, чтобы позвать на помощь, но тут Тоби посмотрел на нее неподвижным, остекленевшим взглядом и произнес извиняющимся тоном:
— Простите меня, мисс, я незрячий.
— О, извините!
Девушка была полна раскаяния и желания проявить сочувствие. Она проводила Тоби к столику, поддерживая его под руку, усадила и помогла сделать заказ. Когда через несколько минут она вернулась к «слепому» посетителю и застала его за рассматриванием картинок на стене, Тоби лучезарно улыбнулся ей и воскликнул:
— Это чудо! Ко мне вернулось зрение!
У него был такой наивный и смешной вид, что она не могла удержаться от смеха. Она просмеялась весь обед с Тоби и продолжала смеяться его шуткам ночью в постели.
Тоби брался за разную случайную работу по всему Голливуду, так как это давало ему возможность соприкоснуться с шоу-бизнесом. Он парковал машины с сияющей улыбкой и подходящим к случаю острым словцом. Они его игнорировали. Ведь это был просто мальчишка-парковщик. Тоби смотрел на высаживающихся из автомобилей красоток в дорогих, туго облегающих фигуры платьях и думал про себя: «Если бы вы только знали, какой величины звездой я собираюсь стать, то тут же бросили бы всех этих дебилов».
Тоби регулярно обходил агентов, но скоро понял, что зря теряет время. Нечего ему бегать за ними. Надо добиться того, чтобы они сами бегали за ним! Чаще других Тоби приходилось слышать имя Клифтона Лоуренса. Он занимался лишь самыми известными артистами и заключал для них невероятные контракты. «Когда-нибудь, — думал Тоби, — Клифтон Лоуренс будет моим агентом».
Тоби подписался на два издания, считавшиеся «библиями» шоу-бизнеса: «Дейли Вэрайети» и «Голливуд Рипортер». Это позволило ему чувствовать себя «своим» человеком. Фильм «Навеки Эмбер» куплен кинокомпанией «XX век — Фокс», постановка картины поручена режиссеру Отто Преминджеру. Эва Гарднер подписала контракт на главную роль в фильме «Остановка по требованию», ее партнерами будут Джордж Рафт и Джордж Кэртрайт, а «Жизнь с Отцом» куплена студией «Уорнер Бразерс». И вдруг Тоби наткнулся на небольшую заметку, от которой у него заколотилось сердце. "Продюсер Сэм Уинтерс назначен вице-президентом по вопросам постановки фильмов на киностудии «Пан-Пацифик».
7
Когда Сэм Уинтерс вернулся с войны, его место на студии «Пан-Пацифик» было свободно. За время его отсутствия произошли большие изменения. Руководитель студии был уволен, и Сэму предложили исполнять его обязанности, пока не подберут нового. Уинтерс так хорошо справился с этой работой, что поиски были прекращены, а его официально назначили вице-президентом студии. Новая работа требовала большого нервного напряжения, но Сэм любил ее больше всего на свете.
Голливуд напоминал цирк с тремя аренами, где толклись необузданные, безумные персонажи; это было минное поле, на котором отплясывала вереница идиотов. Большинство актеров, режиссеров и продюсеров страдало эгоцентризмом и манией величия, это были неблагодарные, порочные и деструктивные личности. Но с точки зрения Сэма, если у них есть талант, то все остальное не имеет никакого значения. Талант — это волшебный ключик.
Дверь в кабинет Сэма открылась, вошла его секретарша Люсиль Элкинз с только что распечатанной почтой. Люсиль была одним из тех профессионалов высокой квалификации, которые неизменно оставались на своих местах, наблюдая, как приходят и уходят их шефы.
— Пришел Клифтон Лоуренс, — сказала Люсиль.
— Пусть войдет.
Сэму нравился Лоуренс. У него был стиль. Фред Аллен говорил: «Вся искренность Голливуда может поместиться в комарином пупке, и еще останется место для четырех семечек тмина и для сердца агента».