Незнакомка из кофейни
Шрифт:
– Ровно в два!
И тут внезапно, не пойми откуда, как гром средь бела дня, пришла Михалычу мысль, почему-то ранее его не посещавшая, а сейчас показавшаяся такой очевидной, простой и понятной. Не успев даже ее хорошенько обдумать, Михалыч выпалил:
– А может, того… – он весь задрожал. – Может, того, еще разок?
– Что разок? – не понял Семен.
– Ну, поставим…
– Что, все? – поразился предложению Семен.
– А что? Гулять так гулять, – он снова отпил валокордина.
– Ну, Михалыч, ну ты даешь! Мужик! – зажужжал в трубку Семен.
– А
– Это дело! Тут по-крупному пойдет.
– Ты себе машину поменяешь, а я в Москве квартирку присмотрю. К центру ближе!
– Дело говоришь, Михалыч! Дело!
Прошел еще месяц. И они снова не забрали деньги, а пустили их в новый оборот.
В этот раз Михалыч даже не сомневался. Он все просчитал заранее – полученных денег хватит на квартиру и загородный дом. Сон постепенно тоже наладился. И вскоре Михалыч только тем и занимался, что планировал будущие расходы.
Прошло еще несколько месяцев. Но ничего не изменилось. Напротив, теперь Михалыч уже считал деньки до конца очередного месяца, чтобы скорее приехать в «Императрицу» и вложить деньги еще на один месяц вперед. Заодно Михалыч набрал еще килограммов пять веса, заматерел и перестал здороваться со многими сослуживцами.
«Что мне за дело до них теперь? Я скоро их тут всех с потрохами куплю, а потом продам, по дешевке» – так думал Михалыч, приходя на работу.
Так было, пока однажды вечером не приехал к нему Семен. Он был растерян, напряжен, говорил сбивчиво, зрачки его хаотично бегали. Михалыч понял одно – дела у «Императрицы» плохи.
– В общем, Михалыч, надо деньги вытягивать. Вчера певица эта приезжала, ну как ее…
– Не важно!
– С черного хода зашла, в чемоданах ей отгрузили. Деньжищ-то столько!
– Ну мало ли, забрать решила.
– Да нет, – заикался Семен, – и политик этот. Ну, у Жирика он в партии. Кабан такой щекастый!
– И что с ним?
– Утром был, деньги забирал. «Газелью» вывозили ему!
Михалыч чуял, что дело пошло не так, но и понимал он, что забери деньги сейчас, не увидит он не только еще одного удвоения, но и потеряет то, что за две недели набежало. А этого было много. Ох как много. Гораздо больше, чем изначально вложил Михалыч. Тут уже не на машины счет с каждой неделей шел, а минимум на квартиры.
– Семен, а может, дотянем? А? – Лицо у Михалыча скривилось, правая скула нервно задергалась.
– Что ты, Михалыч, вытягивать надо. Пока не сгорело все.
– Да что там, две недели всего. Ты себе квартиру в Москве купишь, а я, – тут он подумал и представил всю сумму, – а я остров где-нибудь в Италии. Приезжать ко мне будешь!
– Михалыч, ты не дури, если деньги через черный вход выносят. Ну ты же понимаешь, ты же не глупый мужик-то!
– Да ты всегда был склонен раздувать! – выпалил Михалыч. – Из-за этих нервов тебя, между прочим, из авиации и списали!
– Завтра утром! Приходи завтра утром! Я все подготовлю. Я буду ждать!
– Хорошо…
– Ты обещаешь?
– Да…
– Обещаешь?! – заорал Семен.
– Да!
Но утром Михалыч так и не пришел в офис «Императрицы». Не пришел он и через день. А потом перестал отвечать на звонки – сбрасывал, когда Семен звонил. Входную дверь тоже не открывал.
Через неделю офис «Императрицы» закрылся – мебель вывезли, а дверь опечатали. Еще через неделю под этой самой дверью толпились сотни обманутых вкладчиков, а через месяц – тысячи.
На ближайшем медосмотре Михалыч выглядел бледным и уставшим. Казалось, из него выпили всю жизненную силу, высосали всю энергию, оставив лишь тленную телесную оболочку. Он больше не был полным – живот его странным образом исчез. И когда Михалыч встал на весы, то с весом все оказалось в абсолютной норме.
– Надо же! Минус десять кило с прошлого раза! Спорт? Диета? Или что? – спросил удивленный доктор.
Михалыч не ответил, а просто махнул рукой: мол – какая разница!
– Ну, вы молодец! Я уж вас списывать тогда хотел, но, думаю, подожду, может, исправится человек. Напугается, – продолжал доктор, что-то записывая в карте Михалыча. – А вы и правда за себя взялись.
– Да уж… – непонятно кому сказал Михалыч. – Взялся.
– Поработаете еще, полетаете, а то пенсии сейчас сами знаете какие. А так, может, еще и машинку обновите свою. Иномарочку подержанную возьмете. Или участок на старость купите в деревне.
Михалыч кивнул.
– Но про диету мне свою расскажите хотя бы в следующий раз. Все-таки можно ведь, если взяться-то!
Доктор снял очки, положил их в плотный футляр, аккуратно опустил его в сумку и вышел из кабинета. В комнате стало тихо. Михалыч все так же стоял на весах и о чем-то думал, наблюдая, как дергается тонкая металлическая стрелка циферблата.
Две главы
Наконец-то я закончил.
Писал я ее целую неделю, почти не отрываясь: в своем кабинете, в самолетах и такси, и даже по дороге домой – в метро. Я ставил свой маленький ноутбук на колени, вызывая удивление окружающих, и писал, не уступая место ни старикам, ни детям, ни даже беременным женщинам. Они смотрели на меня и ворчали, особенно женщины, шептались друг с другом, переглядываясь, кивали в мою сторону. Но в тот момент это место было мне нужнее, оно гарантировало эти сорок минут, что я мог писать в метро, эти сорок минут, на которые я мог уйти из той реальности, в которой оказался.
Я почти не ел, мне не хотелось отвлекаться и терять ритм изложения, который я смог поймать. Текст выходил сам собой. Я ни на секунду не задумывался, что мне писать. И не знал, что уже было написано. Казалось, я пишу ее всегда, просто в ней растворившись и став с ней единым целым.
По утрам, просыпаясь в пять часов, когда солнце еще было холодным и едва показывалось над нижним краем окна, я начинал писать. Не шел умываться и чистить зубы, не желая тратить на это время. Она мне казалась тогда важнее всего на свете, буквально всем, что у меня есть, хотя ее еще и не было. Я создавал ее по буквам, по строкам, по страницам.