Нф-100: Хозяйки тумана
Шрифт:
Славийцы собирались преобразовывать этот мир, потому построили исследовательский институт и посёлок в самом сердце теплицы - на берегу Большого Озера. Имперцам долина нужна была в сугубо утилитарных целях. Город возводили так, чтобы с одной стороны отгородиться от её непредсказуемой фауны, с другой - прикрыться тепловым щитом от полярных ветров. Расстояние от города до посёлка было ничтожным - шестьсот километров, полтора часа лёта на флайере. Но это были два чужих друг другу мира. Большинство озерян не любили город, горожане боялись и не понимали
А Ната не принадлежала ни одному из этих миров.
Ната бросила флайер вниз. Там, посреди сплошного океана тёмно-зелёного леса виднелась проплешина холма. Северный и западный склоны его уходили вниз полого, а южный и восточный круто обрывались к полноводному ручью, выныривающему из чащи.
Лапы-опоры резко ударили о землю, заставив машину подпрыгнуть.
– Ай!
– Моник испуганно-весело взвизгнула.
– Ты когда-нибудь нас убьёшь!
– Разве ты не хочешь, чтобы мы умерли в один день?
– Ната озорно глянула на подругу и, открыв дверь, выскочила наружу.
– Но сначала мы будем жить оч-ч-ч-чень долго и счастливо!
Она понеслась вниз, к высокой, в пол человеческого роста, мягкой траве. Добежала и плюхнулась навзничь, разметав руки и ноги.
– Как же здесь хорошо! Наконец-то мы вырвались из этого вонючего города! По-моему, только мужчины могли придумать жить под треклятыми куполами, когда так близко чистое, голубое небо!
Моник подошла, присела рядом, любуясь лицом подруги.
– Ната, не будь так сурова к мужчинам. Они разные бывают.
Ната распахнула глаза, метнула на неё притворно-возмущённый взгляд.
– Не смей их защищать! Посмотри вокруг, на этот мир - как он прекрасен. И он наш! Почему мы прячемся от него за осточертевшими стенами? Потому что мужчины везде видят врагов. Почему губернатор зарубил программу адаптации, предложенную Паниной? Чем плоха идея строить в долине дачные коттеджи, детский центр? Конечно, губернатор никогда не пойдёт на такое. Мужчина!
– Не передёргивай. Мне тоже не очень-то хотелось бы жить здесь, постоянно чувствовать себя в опасности.
– Какая опасность, о чём ты говоришь? Озёрный посёлок прекрасно обходится без купола. И без импорта продовольствия, между прочим!
– Бррр...
– поёжилась Моник.
– Как представлю, какой туман у них там всегда....
Этот её почти детский возглас, этот жест заставили Нату улыбнуться. В окружении мягких, колышущихся под лёгким ветерком стеблей травы Моник выглядела особенно привлекательной. Оказывается, зелёный цвет прекрасно гармонирует с чёрными, непокорно-вьющимися волосами, стянутыми в смешной хвостик на затылке, с шоколадно-смуглой кожей...
Почувствовав, как сладкий жар начинает растекаться по телу, Ната перевернулась на бок, призывно вытянула руки:
– Подумаешь, туман! Иди ко мне.
Моник смущённо моргнула.
– Ты что, хочешь... прямо здесь?!
– Почему нет? Тебе не нравится это место?
– Знаешь, я сразу вспоминаю о кошмарных тварях, что водятся в лесу.
– Эх ты, робкая моя птичка!
– засмеялась Ната.
– Ты сомневаешься, что я смогу тебя защитить?
Моник осторожно прилегла рядом. Тёплые, тёмно-карие глаза её были совсем близко. И губы. Чувственные, сладкие на вкус. Ната легонько провела пальцем по виску, по щеке, покрытой мягким, едва ощутимым пушком, по шее. Подцепила ногтём застёжку на вороте комбинезона. Моник напряглась, быстро облизнула губы.
– Может, сходить к машине за бластером? На всякий случай.
– Да я голыми руками разорву любую тварь, какая попробует к тебе прикоснуться!
Ната потянула застёжку... и замерла. В голове резко и настойчиво загудел зуммер коммуникатора. Экстренный вызов из лаборатории.
Она села, хлопнула пальцем по бляшке прибора, прилепленного к виску.
Вызывала Сорокина:
"Ната, ты далеко?"
– В долине. Что случилось?
"Тебе лучше приехать. Мы остановили трансляцию".
– Почему?! Расчётное время...
"Я всего лишь технический специалист, поговори с Ивон. Но лучше возвращайся, увидишь сама".
Через две минуты флайер оторвался от площадки на вершине холма и, сделав крутой разворот, пошёл на юго-восток. Мелькнул внизу серебристый отблеск лесного ручья, кроны чернолистов слились в сплошное море и покатили зелёными волнами до самого подножья вырастающей навстречу гигантской стены. Там, на широком уступе в полукилометре от верхней кромки обрыва, фантастическим гнездовьем приклеились разноцветные купола города. Гилл выровняла высоту перед самым обрывом и направила машину в распахнувшийся навстречу шлюз.
Клер ждала их у входа в лабораторию. Маленькая, незаметная, похожая на мышку в белом, наглухо застёгнутом комбинезоне.
– Хоть ты скажешь, что у нас происходит?
– насела на неё Гилл.
– Кто решил прервать трансляцию? Почему со мной не посоветовались? Мюррей распорядился? Почему ты позволяешь? Я же тебя назначила своим первым заместителем!
– Не было времени для советов. Решение приняли я и Ивон, коллегиально, Мюррей наоборот, был против. Сорокина воздержалась, как обычно.
Игнорируя вспыхнувшую на стене надпись с просьбой сменить одежду, Гилл шагнула к двери, ведущей в бокс. Помедлив несколько секунд, пока отработает система феромонного распознавания, шлюз обиженно заурчал и распахнулся, впуская хозяйку.
Вся троица руководителей направлений была на месте. Ивон и Людмила сидели за пультом, напряжённо вглядывались в информ-экраны, а Пол стоял, прижавшись лбом к колонне суперстекла. По ту сторону барьера поблёскивала в ярком бестеневом свете параболическая тарелка транслятора. Будто в прицеле удерживала в фокусе прозрачный цилиндр, заполненный желтоватым раствором. Но смотрел Мюррей не на транслятор и не на датчики жизнеобеспечения. На тело добровольца, Люка Уайтакера, неподвижно висевшее в цилиндре. По ту сторону стекла решалась судьба их эксперимента.