Нф-100: Хозяйки тумана
Шрифт:
На Альбионе, куда Ната не могла не привезти свой "вирт-мозжечок", как любил в шутку называть программера Мюррей, Чапель адаптировался первым. Он едва ли до конца осознавал, что перенёсся на несколько сот парсеков в пространстве. Во "внешнем мире" для него всё осталось прежним - лаборатория, вычислительная машина, кресло с пеналом нейрошунта. И люди, ставящие задачи, остались прежними. Но задачи усложнились. Габи был хорошим программером, но мощности интеллекта и воображения для построения моделей такого уровня ему не хватало. Требовался аналитик, способный выделить частности из общей задачи, разбить модель на элементы, поддающиеся кодировке.
И он нашёл
– Вот! Её зовут Льюта.
Ната вздрогнула от неожиданности, когда услышала прямо над ухом возглас своего "вирт-мозжечка". Она как раз заканчивала составлять график работ, сосредоточилась и не заметила, что уже не одна в кабинете. Если Габи и слышал когда-то о субординации, то давно забыл за ненадобностью этой безделицы в вирт-мире.
– Аналитик, мощный. Я её в сети нюхом почуял, - Чапель бесцеремонно подтолкнул к столу начальницы русоволосую женщину лет тридцати, затянутую в уже ставший привычным на Альбионе серебристый комбинезон.
Внешность у женщины была самая обыкновенная, встретишь в толпе, не узнаешь. Запоминалась лишь роскошная коса, уложенная на голове в виде короны.
– Люда, - поправила Чапеля незнакомка. И добавила официально: - Людмила Сорокина.
Голос её звучал чуть напевно, будто имелся в нём некий странный дефект.
– Очень приятно, - кивнула Ната.
– Вы информ-аналитик? Не припоминаю, чтобы встречала ваше имя в списках городского инфора.
– А я не горожанка, я озерянка. Руса, как вы говорите.
Губы женщины еле заметно дрогнули в презрительной усмешке. И Ната поняла, что это не дефект речи - акцент.
– Я привёз, - подтвердил Габи.
– Только что.
– Ты летал на озёра?!
– удивлённо приподняла брови Ната.
– Да. Там туман. Очень сыро, сауна, - он улыбнулся. И уже серьёзно добавил: - Мы проверили прямой контакт. Я понимаю импульсы Льюты на девяносто девять и восемь десятых процента без декодировки. Ната, возьми её аналитиком.
Так неожиданно, но вполне буднично в седьмой лаборатории появился четвёртый помощник руководителя, информ-аналитик Людмила Сорокина. Ната и представить не могла, чем это обернётся.
Глава 8. Лаборатория
Гипотеза Холанд базировалась на древнем учении о человеке, как системе телесных оболочек, находящихся на разном уровне развития. Четыре низших составляли его личность, временное воплощение бессмертной сущности: плотное тело, эфирное, астральное и ментальное. Клер была уверенна, что исследователям "Генезиса", построившим картину мира, весьма далёкую от научной - в человеческом понимании, - удалось идентифицировать некий канал, пронизывающий оболочки, и управлять потоком движущейся по нему информации. Успешными ли оказались те эксперименты, сведений не сохранилось. Проверить их можно было единственным способом - повторить. Но повторить-то и не получалось.
Шесть лет промелькнули как день в поисках верной модели. Неудачи, не оправдавшиеся надежды, разочарования, ошибочные предположения - всего было в избытке. Кроме одного - положительного результата. Пять раз Ната посылала всех: Пола, Ивон, и, прежде всего, "эту чокнутую с пудингом вместо мозгов", Клер. Трижды писала заявление о сложении полномочий руководителя лаборатории. Два раза заказывала билет на очередной транспорт до метрополии.
Разумеется, она осталась. Во-первых, потому что рядом была Моник. А во-вторых - за стенами города лежал таинственный, немного пугающий, не похожий на причёсанный и чопорно-аккуратный Остин дикий мир. Мир, которому не было дела до людишек с их амбициями, предрассудками, завиральными идеями. И когда становилось совсем невмоготу, Ната брала флайер, сажала в него Джабиру и убегала в этот первобытный мир. Старалась забыть о неудачах и поражениях. Там, снаружи, существовали лишь они двое - Ната и Моник.
Альбионом планету назвали имперские поселенцы, не утруждая себя поиском чего-то оригинального. Прежде она носила иное имя, странное и непривычное для их слуха - Чудь. Это был колониальный проект русов. Весьма нестандартный проект - прежде идея "мягкого терраформирования", казалось бы, лежащая на поверхности в век генной инженерии и нанобиологии, оставалась невостребованной. На Чуди попытались не уничтожать флору и фауну, расчищая место для собственной среды обитания, а изменить их генетически, приспособить к человеку.
Жителей Славии соседи по Галактике недолюбливали, но связываться опасались. Слишком часто в человеческой истории почти побеждённые русы вспарывали брюхо более сильному противнику. И если бы проект на Чуди закончился успешно, Славия одним махом превратилась бы в державу с наибольшим потенциалом экспансии.
Проект на Чуди завершить не успели. В 2485 году локальное пространство Славии внезапно выпало из гиперпространственной системы координат, "схлопнулось", как говорили в просторечье. Нет, с планетой ничего не случилось, она по-прежнему вращалась вместе с пятью соседками вокруг своей звезды. Но для остального человечества она сделалась так же недосягаема, как другие галактики - двести парсеков на субсветовых скоростях преодолеть нереально.
Внезапное исчезновение государства с трёхмиллиардным населением вызвало замешательство у соседей и шок у колонистов Чуди, в одно мгновение потерявших надежду увидеть своих родных и близких. Первым опомнилось Имперское Правительство - как обычно. Пока где-то на Новой Европе, Дао-Ци, Большом Дели и прочих островках человеческой цивилизации раздумывали о случившемся, в локальное пространство бесхозной планеты вошли боевые крейсеры. Нет, войны не последовало. Аннексия прошла мирно и цивилизованно - как обычно. Колонистам предложили выбрать новую родину по собственному желанию. Бесплатная доставка со всем личным имуществом гарантировалась. Некоторые воспользовались этим предложением, но для большинства колонизация Чуди - уже Альбиона - было делом всей жизни, и они остались.
Официально Имперское Правительство продолжало славийский проект. Были выделены колоссальные средства для строительства нового города и исследовательского комплекса. Однако это было лишь прикрытием. Мощную научно-техническую базу в сотнях парсеков от метрополии создавали, надеясь раскрыть секреты "Генезиса".
На первый взгляд Альбион казался малоинтересной планетой. Большую часть её занимали горные хребты и безводные каменные плато, летом выжигаемые горячим светилом, зимой вымораживаемые ветрами с полярных ледников. Слишком мало воды, слишком тонкий слой атмосферы для возникновения полноценного биоценоза. Только жиденькие лишайники, мох, да примитивные насекомые ухитрялись выживать здесь. Но в одном месте Альбион выглядел иначе. Огромный оазис - провал в коре планеты, созданный древними катаклизмами, долина шириной в полторы и длинной в три с половиной тысячи километров с большими озёрами посередине. Поднимающееся из недр тепло грело воду в озёрах и превращало долину в естественную теплицу, заполненную экзотической флорой и фауной.