Нф-100: Врата Миров
Шрифт:
– Отстань, отпусти, брыкался он через мгновение, бурно и страстно зацелованный, - вот знал, что ты импульсивная, но не до такой же степени. Нужно связаться с Олегом и Сергеем, лететь - так вместе!
– Поколдовать?
– с насмешкой спросила Дина. Её друзья до сих пор называли ее перелёты по Радуге колдовством, она в ответ упрекала их в излишней лени и увлеченностью техникой вместо развития скрытых способностей человеческого мозга. В конце концов между ними выработался некий нейтралитет: Дина занимается исследованиями в области света и звука, а ребята конструируют современные технические средства межгалактического перемещения.
– Колдуй, что уж там, - улыбнулся Саша, - но с одним условием!
– Лекцию твою прослушать, - рассмеялась Дина!
– Вот хитрюга, не мытьем, так катаньем берешь!
С некоторых пор Саша был одержим идеей построения гармоничного человеческого общества. Его детская увлеченность музыкой и сверхмузыкальная одаренность искали выход и нашли, породив теорию гармонических мелодий, на основе которых должно строиться человеческое общество. Ребята с интересом воспринимали отдельные положения его теории, но полностью выслушать отказывались, зная, что Сашу невозможно остановить, когда он говорит о музыке, иначе им всем пришлось бы несколько суток не спать. Дина была самой благодарной его почитательницей, но и она не смогла все сразу усвоить, и предложила компромиссный вариант - начать с малого: Саша выкладывает ей свою теорию частями, а сам в это время пробует применить ее на практике в их узком кругу.
– Я недолго, пока ты колдуешь,
– У тебя есть пять минут, я уже вызвала Олега на связь.
– Эхх, опять забыл, что вы - телепаты, но начну, пожалуй, - Будет непонятно, остановишь.
У Великого Бога, творца всего сущего, не осталось времени на человека. Создал очень интересное, однако какое-то ущербное существо. Так называемый человеческий мозг, безусловно, колоссальный инструмент познания. Но люди платят за него алчностью, скаредностью; стремятся к самоуничтожению. Что и говорить, венец творения... Дар Слова нам, дескать, дан. А ведь это именно те сети, в которых мы запутались. Величайшие умы пытались посредством слова отказаться от слов. И эти муки исканий преждевременно сводили подлинно замечательных людей в могилу. За Дар Слова человек заплатил полным непониманием жизни и несовершенным телом. Смешно видеть, как люди рвут себе жилы, чтобы доказать Богу - вот, Посмотри, как я быстро бегаю и какой вес могу поднять. Думаю, Бог снисходительно улыбается: всё-таки Мы ему не чужие... Надеюсь, неистово желаю, чтобы человек однажды стал богоподобным. И когда это свершится - а я верю, верю!
– проклятие Слова отомрет, люди будут общаться мелодиями
– Под небом голyбым,
Есть гоpод золотой.
С пpозpачными воpотами
И яpкою звездой.
А в гоpоде том сад,
Всё тpавы да цветы,
Гyляют там животные,
Hевиданной кpасы.
Прозвучала песня из видевизора.
– Привет, молодожены, что рветесь из рая?
– с экрана улыбался Олег.
– Отличная идея, Александр! Как тебе такое общение, как раз песня Гребенщикова для твоей теории? Еще лет так дцать проверить на практике, и станешь Александром Великим. Он тоже мечтал построить мировое гармоничное государство.
– Мечом и войнами, а я - гармонией мелодий, созвучностью, - вспыхнул его друг.
– Не кипятись. Я все слышал, специально не перебивал, но ведь не за этим вы меня вызвали.
– Не за этим, - Саша обернулся на Дину.
– Она тебе еще не рассказала?
– Показала, показала картину. Я вам скажу больше, дела обстоят еще хуже.
Глава 2. Знамение
Проклятым на Водлозере считался Валгамостров - Черный остров. Жители высаживались туда в случае крайней необходимости и только после сотворения молитвы. Сам Дух Водлозера следил за своими владениями: пропадали все, кто отваживался найти здесь убежище от бури. Только приближались к острову застигнутые непогодой, как свирепела тогда она еще сильнее - в три погибели с тяжким стоном наклонялись деревья до самой земли, свинцовыми метровыми бурунами вспенивалась холодная вода у берега, унося в водоворот рыбацкие лодки. Казалось, сам Хозяин острова грозным рыком воющего ветра пугал нежеланных гостей, и мало кто выживал из причаливших к Черному острову.
Таких проклятых островов на Водлозере было несколько. В давние времена подрядчики не смогли найти людей, которые взялись бы вырубить лес на Кингострове и на Иламострове. На первом, по преданиям, легендарная чудь похоронена, на втором был скит старообрядцев. С огромным трудом местный купец нашел рабочего, чтобы срубить лес на острове Петуньем (приданом дочери Ильинского Водяного). Некий Василий Купцов, взялся за это дело, и был наказан неведомой силой отнятием рук, стали висеть они с той поры вдоль туловища ненужными плетями. Проклятым в начале двадцатого века стал еще и Марь-остров. Во времена столыпинских реформ его пытался заселить крепкий крестьянин Матвеев, основав там хутор. В коллективизацию на заре двадцатого века хозяина раскулачили, и он вскоре умер. С тех пор на все сущее там, по мнению водлозеров, легло проклятие. Люди перестали пользоваться и поныне не пользуются ни кустами, ни деревьями, ни целебными травами с заколдованных островов.
Остров Малый Колгоостров, прозванный Ильинским из-за расположенного на нем Ильинского погоста, в начале двадцатого века распахивался от воды до воды. Когда репрессированного Ильинского священника стали увозить чекисты, ни один человек не заступился за него. И служитель церкви предал анафеме водлозеров. Свои бесчисленные беды, последовавшие за этим событием, многие местные жители связывали именно с проклятием батюшки. Люди верили, что их беды закончатся, когда на Ильинском погосте снова начнет действовать церковь. Служитель на время там появился: четыре года на острове жил иеромонах Нил, но был убит двумя послушниками, не пожелавшими исполнять его указания.
С тех пор к острову и выросшим на нем деревьям водлозеры стали относиться, как к явлениям сакрального порядка. Ни один житель теперь не смеет срубить там даже деревце для собственной корысти. По их рассказам как-то местный житель вырезал на этом острове удилище, чтобы поудить рыбы. Как только он приступил к рыбалке, поднялась такая буря, что незадачливый рыбак еле причалил обратно к берегу. Домой он не мог отъехать, пока не отнес удилище на то место, где его срезал. Запрет рубить на этом острове деревья соблюдают и рыбаки, что ежегодно во время путины живут на соседнем с Ильинским Большом Колгострове. За дровами они ездят за полтора километра, имея в избытке сухой лес на корню всего в десяти метрах напротив своего стана. Особенность святости всего выросшего на острове Ильинском состояла в том, что для общественных нужд ресурсы острова считались доступными. Эта же особенность соблюдалась и на всех других проклятых островах, кроме Черного - хранит его Дух Водлозера, никого из местных жителей туда не подпускает, да они и сами по доброй воле туда не подплывают.
Издавна только смелые и решительные люди и их не менее отважные предки селились на берегу Водлозера. Крут и горяч нравом Хозяин озера, но любил своих поселенцев, как детей малых. И лес, и пашни им вволю, и рыбы полно всякой, лови не хочу. А еще как у любящего родителя, кроме кнута был у него для людей и пряник - Светлый остров. В любую погоду, даже в самую ужасную бурю рыбаки спокойно причаливали к берегу Светлого. А, если где-то в открытой воде или на берегу не задалась рыбалка, то всегда уходили они с прибрежья Светлого с полными неводами рыбы, на радость домашним.
Жили в 19 веке в Водлозере старцы - отшельники Лазарь и Фома на острове Белом, что в двух километрах от Маткалахты. Там у них находилась часовня, состоящая из двух сомкнутых помещений. В первом хранились все иконы, а во второе помещение можно было заглянуть в прорубленное в стене отверстие. Там были только стены и крыша, а в центре помещения в земле вырыто небольшое углубление, где постоянно стояла вода. В единственное небольшое окно, сделанное из пластинок слюды и тонкой жести, точно такое же, как в российских боярских теремах, пробивался тусклый свет. Окружающие часовню высокие темные ели нагнетали страх в душе случайно забредшего путника. Лазарь и Фома не общались с населением, а жили уединенно и замкнуто. Никто не знал, чем питаются эти отшельники, но существовала легенда среди местного населения, что старцы передвигались по воде на лыжах и плавали на камнях. После смерти похоронили Лазаря и Фому у стен часовни по разные стороны, а над могилами сделали надгробья из досок прямоугольной формы, а сверху выложили доски в виде двускатной крыши.