Нф-100: Врата Миров
Шрифт:
Мысли о том, что внук, сын и их друзья живы и живут безбедно в лучшем для проживания месте, чем раздираемая противоречиями и катаклизмами Земля, придавали Стерлигову чувство уверенности в его одинокой жизни. И он не мог даже предсказать свое нынешнее поведение, если бы Олег не вышел с ним на телепатическую связь. Вполне возможно, что, не сразу раскусив двойников, Стерлигов принял бы их за настоящих, и, кто знает, что могло быть хуже - реальное забвение в одиночестве или неотвратимое предательство близких, как если бы он думал, ему людей. А то, что клоны прибыли сюда не прогуливаться по национальному парку, а с опасной для землян миссией, теперь ему стало очевидно.
Если же и эта хрупкая телепатическая связь неожиданно оборвется, то за счастье можно принять любой миг своей жизни,
Как-то ему довелось долго ждать автобус на проселочной трассе. Через дорогу, за забором, росла цветущая черемуха. Автобус не появлялся часа три, но они пролетели как одна секунда в созерцании марева белых пенистых кистей под душистый аромат цветения. После связи с Олегом Стерлигов почувствовал точно такой неожиданный прилив бодрости, как и в ту весну рядом со цветущим деревом, поэтому шел, прибавляя скорость вместе со всеми. Двойники передвигались, не отвлекаясь на разговоры и отдых, явно торопились. По ощущениям прошло уже полдня, а не было еще ни одного привала, и, помня предупреждения Олега занять голову философскими мыслями, Стерлигов размышлял о счастье, чувствуя иногда недоуменные вопросы отслеживающего его мысли Саши, который шел следом за ним и невольно выдавал себя, вмешиваясь в его рассуждения отвлеченными комментариями.
Дойдя в своих воспоминаниях до остановки с черемухой, пленник начал прокручивать этот эпизод, вспоминая до мелочей тот майский день. Как наяву возник аромат цветущего дерева, словно марево тумана окутало его прямо здесь, но сзади буркнул Олег,
– Не увлекайся, Саша!
– и Стерлигов понял, что напал на золотую жилу маскировки: он продолжал идти по деревенской улице, стараясь высмотреть цветущее дерево, вот он вывернул за поворот, деревня закончилась, вдали показалась автобусная остановка под металлическим навесом, а напротив - черемуха с опьяняющим запахом. Пал Палыч начал вновь мысленно рисовать видение весеннего чуда, пока в сознании не прозвучало,
– Сдвинулся совсем старик, - словно щёлкнул невидимый тумблер и исчез непонятный шум - прослушивание отключилось, цель была достигнута, теперь можно следить за непрошеными гостями.
– Пришли, - в надвигающейся вечерней темноте раздался голос Олега.
Совершенно неожиданно за густыми елями показалось одноэтажное кирпичное здание. Видеть это сооружение среди густого леса казалось диким и несуразным. Кто построил его в глухой чаще, а самое главное - для чего? Уж очень не походили спутники Стерлигова на людей, обитающих в таких помещениях. С правой стороны от старинной деревянной двери висела табличка, выполненная допотопным методом - черной тушью и плакатным пером и помещенная под стекло. Что написано на табличке, Пал Палыч не успел прочесть, потому что группа стремительно зашла в помещение, увлекая за собой и его.
Прямо перед входом за небольшим столом с разложенными на нем брошюрами, буклетами и восковыми церковными свечками сидела женщина, которая нехотя кивнула идущей впереди Дине и наклоном головы вправо указала им путь до ближайшей двери в стене. Дина открыла ее и исчезла в темном проеме, ребята быстро, друг за другом скрылись за ней, бросив Стерлигова на произвол судьбы. Оторопев от неожиданного безразличия к его персоне после неусыпного внимания, Пал Палыч хотел было выйти и вернуться на ту поляну, откуда они начали путь, но мгновенно сообразил, что эта мысль - наихудшее, что можно придумать. Необходимо следить за пришельцами - двойниками, ведь именно они несут зло и смуту в привычный ход жизни людей. Последующая, более здравая мысль, что просто так его никто отсюда не выпустит, заставила его направиться к входной двери, но ноги не шли, как притянутые мощным магнитом к железному полу, хотя под ними был обычный потертый линолеум.
Стерлигов обернулся, надеясь увидеть кого-нибудь еще, кроме женщины: голые стены, да маленькая черная тень, проскользнувшая под столом,
– Кошка?
– спросил, нависнув всем телом над столом и, пытаясь отодрать подошвы от невидимого магнита,
– Где?
– та меланхолично окинула
Пал Палыч шагнул в сторону потайного входа, ноги отлипли!
По наитию прихватив со стола свечку, он в два прыжка приблизился к двери в стене. Полумрак глинистого, в рост человека, коридора тускло освещался свечкой, стоящей на невысокой треноге у входа. Стерлигов запалил от пламени свою и начал спуск по скользким глиняным же отполированным ступеням. Коридор извивался непрерывно, так что каждый последующий шаг вел за поворот, и пламя свечи освещало лишь небольшой объем перед глазами профессора. Минут через пять коридор расширился и разделился на два ответвления. Справа висела табличка - "Вход для верующих", далее в полумраке просматривался алтарь и коленопреклоненные люди. Под табличкой стоял монах, лицо его скрывал капюшон.
– Вам туда!
– монах махнул рукой налево, не открывая лица.
– Верующие в кого?
– вопрос Пала Палыча не был услышан. Судя по одеянию монаха, он был приверженцем христианской веры, но какое отношение имели скрывшиеся двойники к подземной церкви и ее невесть откуда взявшимся посетителям, Стерлигов не понимал. Внушительная фигура ревнителя веры загораживала проход вправо, и профессор волей - неволей повернул в левый коридор.
Тяжесть, навалившаяся на него, была сравнима с многотонным грузовиком, опрокинутым на плечи. Стерлигов ощутил себя раздавленной мелкой букашкой, хотя по тени, пляшущей в свете пламени на стене, видел, что не изменился в размере. Сознание жуткими волнами беспричинного страха однозначно запрещало ему поворачивать налево: куда угодно, только не туда.
– Пойду назад, выйду, - решил он, обращаясь к монаху.
– Выйти можно только через левый коридор.
– У меня клаустрофобия, не выдержу.
– Здесь неглубоко, стены крепкие, не обвалятся.
– Выйти хочу.
– Назад хода нет.
– Как нет? Я же зашел.
– Идите, идите, свечку впереди себя держите.
Нависшая над ним массивная фигура монаха источала доброжелательность и сердечное участие. Мягкий южнорусский говор расслаблял и успокаивал, поэтому Стерлигов перестал пререкаться и послушно двинулся налево, выставив вперед руку со свечой. Один в безлюдном коридоре, не имея представления о времени и месте своего пребывания, он шел, сдерживая волну поступающего к горлу удушья и нестерпимого желания повернуть назад, обогнуть монаха и бегом, бегом по лестнице к заветной двери из плена тесноты и подземелья.
Метров через пять увидел подобие выдолбленной двери по левую сторону, попытался зайти, но ноги шли только вперед по коридору, прошел чуть, вернулся, долго стоял, всматриваясь в темноту, - это оказалась подземная комната небольших размеров. В глубине светились свечи и прорисовывался алтарь, перед которым спиной к Стерлигову стояло человек пять, повторяющих молитву, звучащую двойным приглушенным эхом. По всем законам физики в вязкой глинистой породе не должно было быть эха: Пал Палыч вгляделся и увидел священника, еле различимого на фоне стены.
– Нужно ли мне туда?- мысленно спросил сам себя.
– Не ходи, - отозвался голос из стены. Тело пробило мелкой дрожью, но Пал Палыч подавил новую волну страха и, выставив вперед руку со свечой, направился дальше, прибавляя скорость и не разглядывая стены. Напускное безразличие балансировало на грани физического удушья, от глиняных стен шли непонятные тревожные эманации, сердце начало стучать с перебоями, отдавало болью в левом боку, и это нагнетало панику.
– Быстрей, быстрей, - подгонял себя Стерлигов. Попробовал произнести слово вслух, но увязший в глине голос напугал его больше, чем тишина низкого сводчатого прохода. Остановился, оглянулся - никого. Замерцала впереди стена: свет шел из маленького окошечка чуть ниже уровня глаз. Пал Палыч прильнул к нему и тут же отшатнулся - светилась свеча в изголовье саркофага, заточенного в подземной нише. Сзади послышалось шуршание, Стерлигов стремительно обернулся и увидел молодого человека лет тридцати, который поцеловал стекло и зашептал молитву, на присутствие чужого за спиной он не обращал внимания.