НГ (Не Говори)
Шрифт:
Младен стал инженером и успешно продвигался по карьерной лестнице. Я закончила хореографический и преподавала танцы детишкам в нашей прежней школе, не успевая следить за хозяйством. Это, конечно, расстраивало бы любого мужчину. Мой оказался не исключением. Недовольство копилось с каждым днем, и у нас стали возникать скандалы на бытовой почве. «Было бы лучше, если бы ты ушла с работы и занялась, наконец-то, домом!» Я видела, что мои сопротивления ничего хорошего не несут, поэтому сдалась и уволилась.
Поначалу казалось, что это спасло наши отношения. Мы практически перестали ссориться, не считая мелких перепалок, не влекущих за собой
Спустя полгода такого существования я взбунтовалась, сообщив, что возвращаюсь на работу. Младен сказал, что я могу поступать на свое усмотрение, но, приняв такое решение, потеряю его навсегда. У меня не было никакого желания проверять серьезность его намерений, и я сдалась… Он был самым важным в моей жизни, и, раз выбор стоял между ним и работой, то, конечно, не задумываясь, я выбрала его.
Подруги намекали на шаткость моего положения, говоря, что, уйдя с работы, я оказалась в полной зависимости от мужчины, на имущество которого я не имею никаких прав. И в случае расставания не смогу претендовать ни на что и останусь без единого цента. Я отмахивалась от их кудахтаний, говоря, что они его не знают, что мы вместе уже десять лет, в течение которых я имела возможность убедиться в том, что он самый лучший, честный и порядочный…
Как-то Младен сказал, что хочет, чтобы я родила ему сына. Я ответила, что сначала надо пожениться, а потом уже думать о продолжении рода. Тогда он предложил для начала посетить центр планирования семьи, чтобы проверить возможность зачатия здорового ребенка, а когда все будет известно, обещал подать заявление в ЗАГС. Я была так рада перспективе стать законной супругой любимого человека, что не удосужилась поинтересоваться, для чего нужна такая последовательность.
Подруги вновь стали говорить прагматичные вещи, не укладывавшиеся в мое представление о любви и мире в целом. «Он тебя как несушку проверяет, сойдешь ли ты для роли инкубатора. А, если обнаружит какой-то дефект, выкинет за ненадобностью».
Во время прохождения обследования у меня обнаружили рак яичников…
Теперь вопроса о детях не стояло. Главным было выжить. Никаких симптомов до обнаружения заболевания не наблюдалось, но после, видимо, эффект ноцебо заставил чувствовать себя инвалидом. Вопрос о подаче заявления Младен больше не затрагивал и всегда переводил тему, когда я предпринимала попытки поговорить об этом.
Я ждала от него поддержки и сострадания. Поначалу он мне помогал и не обращал внимания на то, что я перестала выполнять домашние обязанности. Но вскоре сказал, что его повысили и все позже и позже возвращался
Стали выпадать волосы. Наша интимная жизнь свелась к нулю. Приближалось лето – пора отпусков, а мне было совершенно не до отдыха. Я попросила Младена взять отпуск, чтобы просто побыть со мной дома и поддержать, но он заявил, что отпуск в этом году ему не светит в связи с большим объемом работы, а вместо этого его отправляют в командировку на целый месяц. Четыре недели я боролась со смертью в одиночку…
Когда химия не дала результатов, меня решили оперировать. Полное удаление опухоли было возможно только с полным удалением яичников, на что я пойти не имела права, так как все еще надеялась, что смогу родить Младену детей. Опухоль удалили частично. Пока я лежала в больнице, проходя восстановительный послеоперационный период, человек, которого я считала самым родным, честным, заботливым и порядочным, ни разу не пришел меня навестить, говоря, что завален работой.
Спустя пару недель после выписки, я почувствовала себя гораздо лучше и решила сделать Младену приятное, прибравшись в его кабинете. Так мы называли небольшой чуланчик, оборудованный компьютерным столом. Разбирая кучу бумажек, я наткнулась на плотный конверт. Повертев его в руках, заглянула внутрь и обнаружила небольшую стопку фотографий. На них были запечатлены смуглые девушки в гавайских юбках, какие-то мужчины, которых, возможно, я где-то видела, и мой Младен…
Дрожащими руками я перебирала яркие картинки одну за другой, всматриваясь в смеющиеся лица. На всех фото мой самый родной на свете человек обнимал одну и ту же девушку.
Где и когда могли быть сделаны эти фотографии?
Догадавшись посмотреть на обороте, на одной из фотокарточек я обнаружила надпись на английском, гласящую: «Дорогой Младен, я буду ждать письма! Твоя Кекона», – а дальше адрес электронной почты и отпечаток напомаженных алым губ.
Стало трудно дышать. Я молила лишь о том, чтобы все это оказалось дурным сном.
Из последних сил я решилась включить компьютер и проверить почту Младена, пароль от которой я смогла обнаружить в записной книжке, спустя четверть часа поисков.
Там действительно были письма с и на указанный на фотографии адрес. Я читала и не верила своим глазам. Оказалось, что не было никакой командировки. Младен взял отпуск и отправился на Гаваи со своими друзьями с работы, пока я мучилась от химии. Все тогда и началось с этой Кеконой. Она оказалась местной студенткой, подрабатывающей развлечением туристов, танцуя хулу. Месяц назад ей исполнилось всего девятнадцать, оказывается, это и послужило причиной отсутствия посещений Младеном меня в больнице, так как он ездил поздравить ее.
Они клялись друг другу в вечной любви, строя планы на будущее, единственной помехой которому на тот момент была я. Мой самый близкий и родной человек писал этой малолетней и малознакомой девице про меня такие слова: «Она больна, и я должен быть благороден, оставаясь рядом и платя деньги за лекарства. Я делаю, что могу. Но лечение не помогает. Скоро она умрет, и мы, наконец-то, сможем быть вместе»…
Придя домой, Младен обнаружил меня сидящей в кабинете среди улик, которые тщательно скрывал. Он остолбенел. Я подняла на него заплаканные глаза и спросила: «За что?». Он молчал. «Мы же прожили столько лет вместе. Неужели я это заслужила? Если да, то скажи чем?».