Ни о чем не пожалею
Шрифт:
Ирине снилось, что она в ресторане, но почему-то там наигрывали только по полкуплета попсовых песен. Она проснулась и поняла, что это дверной звонок заливается музыкой.
«Не открою, – зло подумала Ирина, – не то состояние, чтобы выслушивать Наткины нотации».
Но приятельница была из настырных, она начала долбить ногами в дверь, а потом зазвучала бодрая музыка из «Ночного дозора», говоря, что Натка додумалась позвонить на сотовый. Ирина стойко не отвечала. Звонки прекратились, прозвучал сигнал, что поступило сообщение. Ирина лениво включила его. Что интересно там пишет Наташа?
«Зараза, открой дверь, иначе вызову ментов, слесаря, скажу, что ты решила покончить с жизнью».
Это уже было серьезно, Натка могла такое
Ирина выползла из-под одеяла, оказалось, что она спала, в чем мать родила. Интересно она сама раздевалась или Толик помог. Какой заботливый. Всовывая руки в рукава халата под заливающийся музыкой дверной звонок и сотовый, она поморщилась. Голова до сих пор не представляла собой ничего хорошего.
– Ну? – распахнув дверь, раздраженно спросила Ирина.
– А, значит, живая, – задев плечом, прошла мимо нее Наташа.
Ирина посмотрела на лестничную площадку, не дай бог уже слесарь там стоит, но, не обнаружив никого, с облегчением закрыла ее и поплелась на зазвучавший голос Наташи из гостиной.
– Так, он что ничего не забрал из дома? – И не дождавшись ответа, воскликнула, – уважаю таких мужиков. Джентльмен.
– Ага, – шлепнулась Ирина на диван, – гулял десять лет при совместной нашей жизни, переспав со всем, что движется не свыше пяти километров в час, ушел, бросив жену, и при этом джентльмен, – саркастически проговорила она.
– Ого! Значит, еще не все потеряно, если можешь рассуждать в таком духе, – усаживаясь в кресло, сказала Наташа. – А то я, когда стояла под дверью, думала, то ли скорую вызвать, то ли похоронную команду, – и, вытащив пачку сигарет из сумочки, изящно прикурила одну.
– Ну, и дурацкие у тебя шутки. Прошу, не кури здесь, ты же знаешь, что Толик не …Вот, черт, – схватившись за голову, простонала Ирина.
– Да, привычки трудно искоренять, – с иронией протянула Наташа, глубоко затягиваясь, и выпуская дым, – а насчет шуток ты не права. Знаешь, сколько богатых женщин после ухода мужиков кончают самоубийством. Нет, то не богатые, а уже бедные, пытаются отправиться на тот свет иной. Все дело в том, что после ухода мужика не на что жить. Вот, скажи-ка подруга, с чем ты осталась? – будто между делом, поинтересовалась она.
– Не знаю.
– Ну, ты даешь, ее муж оставил, она спит, как будто он на работу ушел. Ты, что хочешь на панели жизнь кончить?
– Меня туда не возьмут, возраст не тот, – усмехнулась Ирина, оглядывая ленивым взглядом квартиру.
– Глубокой ночью и с большим количеством водки на трешку потянешь, – цинично высказалась Наташа.
– Извини, но я сейчас не в состоянии думать о проблемах глобального масштаба. Мне плохо понимаешь? А ты еще больше усугубляешь мое состояние возней, что мне осталось, а чего нет. Что оставил все мое, от меня никуда не уйдет, – устало проговорила Ирина, и, забравшись с ногами на диван, легла головой на его подлокотник и закрыла глаза.
– Так, так, – проронила Наташа, между затяжками сигареты. – Значит, помощь моя тебе не требуется?
– Сама разберусь, – буркнула Ирина, не открывая глаза.
– Ну, хорошо, не будут навязываться, – обиженно протянула Наташа.
– Послушай, – резко поднялась Ирина, понимая, что не хорошо отталкивать приятельницу, какие бы у той намерения не были. С Наташей они общались с тех пор, как их мужья прокрутили какую-то совместную сделку лет десять назад. Ближе нее, никого из женщин их круга не было. – Не могу сейчас я об этом думать, – вышагивая по гостиной, раздраженно проговорила она. – Вот приведу себя в порядок, посмотрю на себя красивую в зеркале и скажу, как хорошо, что он вообще свалил. Не надо мне теперь думать о его рубашках, подбирать грязные носки по всей квартире, и ждать, думая, где он сейчас и с кем. Понимаешь, ты? – встав напротив сердобольной приятельницы, прошептала она, поджимая губы.
– Тебе и правда не мешало бы привести себя в порядок, – глядя на нее ошеломленно, произнесла Наташа. С синевой под глазами и опухшим лицом, взлохмаченными короткими русыми волосами, стоящими торчком, до которых не добралась сегодня расческа, Ирина напоминала без преувеличения ведьму из сказки. Ей сейчас надо рыдать, беспрестанно выжимая платок от слез, а у нее ни одной не выпало. – Ладно, отдыхай, – и, покривив душой, предложила, – позвонишь, когда помощь потребуется.
Но Наташа знала, что Ирина не из тех, что любят выносить на публику сор из избы и делиться о своем несчастье с другими. Афиширование не в ее чести. До этого у них не было стрессовых ситуаций, чтобы определить, как будет та или иная вести себя в них. Все было прекрасно у них. Богатые мужья, они не работающие, точнее бросившие работу, зачем при таком достатке надрываться на ней, когда и без того забот хватает. Одну только красоту поддерживать, сколько времени в день надо.
– Ну, пока, – сухо распрощалась с Ириной Наташа, без обычных причмокивания губ возле лица, чтобы не испачкать помадой друг друга.
Закрыв дверь, Ирина, как привидение прошлепала на кухню. Что ни говори, но Натка права, надо приводить себя в порядок, и посмотреть с чем она осталась после ухода Толи.
Пока закипало кофе в турке, ее одолевали мысли о жизни. На что ей жить? Семнадцать лет назад она занималась на дому расчетом бухгалтерии от двух ларьков, с которых и начался их совместный бизнес с мужем. Год спустя их стало три, а еще через полгода они открыли свой первый продуктовый магазин. На волне низкой конкуренции в торговле они за три года потом открыли еще два, и тогда она по просьбе мужа, и по своему желанию, бросила работу. Выяснилось, что Ирина никак не может забеременеть, а биологические часы материнства тикали с бешеной скоростью, поэтому пришлось срочно заняться собой. За пять лет она прошла через такое количество врачей государственных и частных клиник, что сбилась через некоторое время со счета. А о том, сколько дней провела на больничных койках, не стоило говорить и вспоминать. Пять лет мытарств, и в итоге она услышала неутешительный диагноз. Они не понимают, из-за чего у нее не происходит оплодотворение. Но один из врачей, лечивших ее, оставил надежду на призрачную мечту: «со временем может наступить беременность, и Вы родите ребенка. А пока – это не в ваших силах и не в наших. Ждите».
«И когда это время интересно придет, в пятьдесят, что ли?» – едко усмехнулась Ирина, вспомнив его слова.
Из-за сосредоточенности на своей проблеме, она то впадала в депрессию, то в истерику, и перестала интересоваться семейным бизнесом. А когда поняла, что выжидание лучше, чем биться головой об стену и рвать на себе волосы, решила вновь погрузиться в работу. Но ей не нашлось места на их фирме. Муж объяснил это тем, что ею уже много упущено, да и нет смысла теперь этим заниматься, когда бизнес процветает и без ее вмешательства, и помощи. Ей была отведена роль домохозяйки и благодарного слушателя мужа. С ней он делился своими успехами в делах, в том числе, и неприглядных. О таких делах, можно рассказывать, лишь тому, кто находится в одной упряжке с ним.
А шесть лет назад, Толя, каким-то образом пробрался в мэрию города, и стал заведующим в имущественном отделе. После этого, о работе для Ирины, речь вовсе не возникала. К этому времени она сама поняла, что ее поезд ушел, к тому же ей не больно-то уже хотелось напрягаться целыми днями на одном месте и забивать голову цифрами.
Теперь уровень ее практики уже не тот, и в сфере экономики произошло много изменений. Значит, по этому профилю ей не светит работа, остается в официантки податься? Что-что, а деньги-то она умеет считать. Но возьмут ли? Возраст уже не тот, а стажа в трудовой книжке наберется разве что на социальную пенсию. И что ей светит в будущем? Бедная старость.