Ни слова о магах
Шрифт:
Третьего не разглядеть — спрятался в своей одежде. Фигура скрыта бесформенным длинным балахоном, на голове капюшон — только седая борода торчит наружу. Старик. Но в седле сидит крепко, легко сдерживает норовистого коня.
Село, затаив дыхание, следит за чужаками. Может, уйдут?
Люди заперлись в своих домах, детей к окнам не подпускают, да и сами выглядывать боятся. Прячутся за занавесками. Женщины бегают на цыпочках, стаскивают все ценное в подвалы, на двор. Запирают сундуки. Мужчины хмурятся.
Вдруг уйдут?
Всадники гарцуют перед домами, заглядывают в окна, скалятся. Мелькают разрисованные лица — словно демонические маски. Кто-то уже спешился, справляет малую нужду прямо под стенами дома, у хозяев на виду.
Нет, не уйдут.
Чья-то собака, хрипло лая, захлебываясь яростью, выскочила из-под крыльца, набросилась было на пришельцев, но тут же, визжа, отпрыгнула в сторону, закружилась в снегу, пытаясь выкусить из лохматого бока стрелу Быстро обессилела и, оставляя кровавый след, уползла за сараи.
Ополченцы встали посреди улицы, расселись на снегу. Сомкнулись кругом пешие воины.
Три всадника на черных жеребцах направились к самому большому, самому богатому дому. Остановились перед тяжелыми воротами, украшенными замысловатой резьбой. Не кричат, стоят молча, смотрят в темные окна — знают, что их видят, знают, что давно за ними наблюдают.
Дверь дома отворилась через минуту. На высокое крыльцо вышел старик, кутаясь в длинную шубу. Подошел к воротам, открыл калитку сбоку, вышел на улицу. Немного помедлив, сдержанно поклонился всадникам.
— Ты здесь старший? — спросил темноволосый воин.
— Три двора здесь старшие Я только один из них, — сказал старик.
— Хватит и одного Хочешь, чтобы в селе твоем порядок был?
— Да.
— Мы никого и ничего не тронем, если все будет, как я скажу.
— Да.
— Мы остановимся здесь на несколько дней Нам нужна еда. Людей моих надо будет разместить по домам Понятно?
—Да.
— Сколько вас здесь живет?
— Двести тринадцать дворов.
— То есть примерно тысяча человек?
— Примерно.
— Большое село… Найдите место еще для двух тысяч. Не обязательно всех пускать в избы. Сараи тоже подойдут, была бы крыша и стены. Понятно?
— Да.
— И пока мы здесь, никто не должен покидать селение. Ясно?
— Да.
— А когда мы будем уходить, то заберем с собой два десятка ваших мужчин. А если ты будешь против… — воин чуть наклонился к старику, повысил голос, — то я заберу всех, кто останется жив. Понятно?
Старик помедлил с ответом, осторожно кивнул. Сказал, стиснув зубы:
— Да.
Воин выпрямился, привстал в стременах. Оглядел дом. Констатировал:
— Хороший у тебя дом, старик. Большой.
— Семья большая.
— Мы остановимся у тебя.
— Да.
— И постарайся, чтобы все было, как я тебе велю. Тогда здесь будет тихо… Открывай ворота!
Старик, ссутулясь, ушел за калитку. Застучал тяжелым засовом, вытаскивая его из скоб. Навалился всем телом на массивные створки. Скрипя петлями, ворота разошлись.
— Заходите, — сказал темноволосый воин своим спутникам, — а я сейчас.
Он развернул коня и поскакал к войску. Сотни лиц повернулись к нему. Только ополченцы по-прежнему хмуро смотрели себе под ноги.
— Всем ждать здесь! — прокричал воин в полный голос. — Ничего не предпринимать! Скоро будем устраиваться по домам. Все сотники немедленно собираются у меня. Назлух, Тум и я остановились в том доме. — Он вытянул руку, показывая на открытые резные ворота. — Повторяю, ничего не предпринимать! Если кто-то что-нибудь украдет или даже просто притронется к кому-нибудь из местных жителей, я лично его убью! На виду у всех! Чтобы другим неповадно было! Это всем понятно?! Десятники, объясните это каждому человеку!…
Он целую минуту разглядывал обращенные к немулица, пытаясь хоть что-то прочитать в холодных глазах, потом кивнул и поднял над головой стиснутый кулак.
— Помните, зачем вы здесь! — прокричал он. — Обновление — наша цель! И мы дадим вам защиту!
Он развернулся и, сдерживая коня, направился к распахнутым воротам.
Воины молча смотрели ему в спину, он чувствовал их взгляды. Три сотни тяжеловооруженных мечников, профессиональных рубак, пять сотен вымуштрованных копейщиков, шестьсот отменных лучников, две сотни неудержимых дикарей-наездников — армия!
И четыреста ни на что не годных оборванцев, только и думающих, как бы сбежать. Сброд, набранный в окрестных деревнях. Стадо.
Может, не стоило связываться с ними?
Он въехал в ворота, спешился, привязал коня к забору, вошел в дом. Медленно, по-хозяйски прошелся по комнатам, оглядывая испуганных притихших людей. Семья у старика действительно была большая — еще два деда, четыре старухи, пятеро мужчин, семеро ребятишек. Женщин видно не было, очевидно, спрятались где-то, возможно с маленькими детьми.
Назлух и Тум сидели за столом в большой комнате. Тум уже спал — он всегда засыпал, едва только выдавалась свободная минута. Назлух, отвернувшись, смотрел в окно. Старый хозяин стоял неподалеку, возле дышащей жаром печи.
— Как тебя зовут? — спросил воин, скидывая на пол тяжелый плащ.
— Дим, — отозвался старик.
— Я — Гелид. Со мной Назлух. — Он показал на человека, прячущегося в одежде. — И Тум. — Он перевел палец на дремлющего толстяка. — Накорми наших коней. Сейчас ко мне придут мои люди, проводи их сюда.