Ни за грош
Шрифт:
С неожиданной силой он выдернул у Ивана руку и, хрипя, попробовал приподняться.
— Хана, — вскочил Иван. — Не могу больше! Пошли вы…
— Достаточно, все, — торопливо заговорил Изместьев. — Все. Это все. Успокойтесь. Извините нас, Павел Никодимыч. Успокойтесь. Прилягте, пожалуйста, — он обнял Хопрова за плечи. — Вы даже не представляете, как нам помогли. Все. Больше не будем. Спасибо вам. Большое спасибо. Ложитесь, отдыхайте. Сейчас придет Евдокия Николаевна…
— Сваливаем?
— Минутку.
— Навалом.
— Запишем сюда же. Недостающее, — сказал Иэместьев. — Чтобы ни у вас, мои дорогие, ни у Кручинина — никаких сомнений. Последний штрих.
12
— Мужик! Эй! Обожди!
— Не слышишь, что ли? — Притула грубо развернул меня за плечо. — Охамел тут совсем?
— В чем дело? Что вы хотите?
— В лоб тебе закатать. Желаешь? Могу.
Залаяла Цыпа. Некстати весьма.
— Свянь, — сказал Агафонов. И мне: — Извини, батя. Нормально. Ты кто? Не сторож случайно?
— Что вы хотите?
— «Жигулевича» не видал? Белый такой, грязью заляпанный. Не видал?
— Здесь? На пруду?
— Сам из деревни?.. Ладно, неважно. Вон наше Привольное. Вторая хата с краю. Там «Жигулевич» стоял. Два дня.
— А сейчас тю-тю, — разъяснил Притула.
— У вас украли машину?
— Допер.
— Сочувствую.
— Ты же ходишь здесь. Не видел, когда уехала?
— А сами вы? Ничего не слышали?
— Спали мы, батя. Черт.
— По ночам, молодые люди, я тоже сплю. Утром делал обход. Тем не менее при всем желании я не мог видеть, кто и когда уезжает из вашей деревни. Не мой объект. Да и видел бы, не отложил в памяти. Ни к чему.
— А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.
— Может быть, я пойду? С вашего разрешения. Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу.
Он вышел из себя.
— Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу.
Чпокнул бы промеж глаз.
— Не заводись. — Агафонов сдерживал приятеля как мог.
— Заткни собаку!
Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.
— На нервы действует!
Агафонов решил ее приманить.
— Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.
Я закричал:
— Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!
— Прикрой варежку!
— Цыпа! Убегай! Уходи!
— Умолкни, тебе говорят! Тварь.
— Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!
Притула сбил меня с ног.
— Лежи и не дрыгайся. — Коньячным перегаром он дышал мне в лицо. Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.
— То-то же, — Притула пнул меня и отпустил.
— Сволота, — сказал Агафонов. — Представляешь? Цапнула… Больно, зараза.
— Отпустите, — говорю. — Прошу вас.
— Заныл.
— Что мы вам сделали?
— Разговаривать не умеешь.
— И она тоже, — сказал Агафонов. — Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?
— Лафа, — радовался Притула.
— Не делайте этого.
— Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во — понял?
— Молодые люди… Предупреждаю.
— Славка! — Агафонов заметил, что я достал поводок.
— А, ты так?
Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.
— Дай я ему врежу! — Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. — Смотри, козел!
Цыпа извивалась, визжала и плакала.
— Прошу вас… Не делайте этого.
— Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
— Прошу… Только не это… Все, что хотите… Меня. Лучше — меня… Пожалуйста. Прошу вас.
— Во дает.
— Ну, пожалуйста… Я вас очень прошу.
Цыпа охрипла от визга и лая.
— Штуку даешь?
— Что?
— Стольник, чего, — объяснил Притула.
— Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.
— Где ты займешь-то? Займет он.
— Сейчас надо, батя.
Я говорю:
— С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.
— Не, — сказал Агафонов. — Деньги на бочку.
Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.
— Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.
— Ха, — сказал Притула. — Мы пойдем, а там нам — крышка.
— Лесом. Никто не увидит.
Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу.
Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.
— Раз!.. Считаю до трех. Раз!
От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.
— Не-е-ет!
— Два!.. Два с половиной!
— Не-е-ет! — Я катался у него в ногах. — Не-е-ет!
— Два с половиной!.. Три!
Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.
Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.
И тут я сначала… даже не увидел, а скорее услышал… Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.
Кто? Откуда?
Это было так неожиданно.
Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.
Крики, стоны. Кровь.
Он добивал их… Мой избавитель… Павел Никодимыч Хопров… Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.