Ничего, кроме любви
Шрифт:
Погоня вышла знатная.
До поворота на Яр оставалось меньше десяти километров, когда Серёга разглядел впереди кордон. Дорогу перекрыли буханки, нивы и жигули. На всех сияли проблесковые маячки. В ряд монстров отечественного автопрома затесалась одна единственная иномарка: серо-стальная королла с помятым крылом.
В неё-то Серый и вхерачился бы на всём скаку, если б Алик неделю назад не обновил на Цивике тормозные колодки…
Хонда завизжала, Серёга рванул руль и чуть не улетел
Вот ведь засада!
он отстегнул ремень безопасности и вылез из машины.
— Руки за голову! — рявкнул кто-то со стороны Уаза. — Быстро!
Сергей подчинился. Набычился.
Видел он уже эту помятую короллу. Видел и не раз. И даже на автосервис сам её отгонял дважды. И фильтры хозяину менять помогал…
Вот блин!
Дверца Тойоты открылась. За рулём сидел Дыбенко. Рядом — хмурый Алик. Позади — сонный Хворов.
Серёга медленно опустил руки.
— Марсаков, — изрёк Пётр Петрович, буравя его строгим взглядом. — Ты никогда не пробовал сначала думать, а потом делать? Это, конечно, не панацея, но ты уж рискни. Вдруг понравится?
Серый ничего не ответил. Только сжал и разжал кулаки.
— Не стой истуканом, верзила контуженный, — бросил майор. — отдай Алику его ключи, а сам ко мне садись. Поговорить надо.
— Некогда мне разговаривать, — буркнул Серёга и утёр нос тыльной стороной ладони. — Кристина в опасности.
— Садись в машину, придурок!
И Серый сел. Прыгнул даже. Правда не в Тойоту, а обратно, в белую Аликову Хонду. Под трёхэтажный Дыбенковский мат пустил цивик по бездорожью, напрямик к грунтовке, ведущей на Яр.
Правильно он поступает, или нет, Серёга не думал. Всё, что он знал сейчас: Горских никогда больше не причинит Крис боли. Никогда. Никогда!
Этого никогда больше не произойдёт.
Потому что я не допущу.
Глава 29
Она
Её лихорадило. Трясло так, что ноги подкашивались и зуб на зуб не попадал. она смотрела на Макса и понимала: это конец. Конец всему.
Хрупкая надежда на нормальную жизнь лопнула и разлетелась вдребезги.
Да и оставит ли он вообще её в живых?
Узнать Горских оказалось непросто. он исхудал, щёки ввалились, выбитые зубы и бритая голова делали его похожим на завсегдатая ночлежек. однако тёмные глаза смотрели зло и цепко.
Глаза хищника…
— Я так горевал, — прохрипел Чёрный и коснулся её щеки. Кристина дёрнулась, однако вырваться из объятий
Да он безумен! Чёртов психопат…
Макс приблизился к окну, внимательно поглядел на соседский дом, хмыкнул и задёрнул занавески.
— Знаешь, я ведь заключил маленькую сделку с нашими доблестными органами.
«Какую ещё сделку?» — мелькнула мысль и, видимо, невысказанный вопрос отразился на лице.
Горских скривил губы в усмешке. Теперь, когда Чёрный утратил сытый вид, его ухмылка выглядела особенно зловещей. Пугающей.
— Неужели ты думала, что я отправлюсь за решётку без лишнего козыря в рукаве?
Крис бы ответила, да Вован заткнул ей рот кляпом. Грубо и основательно. Поэтому пришлось довольствоваться взглядом. Хмурым, колючим, полным презрения и едкой ненависти взглядом.
— Ты всегда меня недооценивала. — Макс уселся на затёртый диванчик. — А зря.
Он по-ковбойски закинул ногу на ногу.
— Знаешь, куда я отправился, когда эти олухи согласились на мои условия?
Кристина сильно сомневалась, что Горских нуждается в её ответе. И не ошиблась. Выдержав эффектную паузу, Чёрный продолжил:
— Со всех ног помчался на Воздвиженское кладбище. отыскал могилу сто двенадцать и даже купил венок. Венок, Крис! С эпитафией на ленте! — он кашлянул, вскинул руку и продекламировал: — «Той, чья красота подобна свету звёзд». Не помнишь, откуда это?
Крис дёрнулась и всхлипнула. Кляп мешал нормально дышать, глаза жгло от слёз, а душу — от страха.
— Я и сам не помню, — развёл руками Макс. — Но слова в самую точку, не находишь?
Горских вскочил, преодолел разделявшее их расстояние и ухватил лицо, больно стиснув щёки.
— Ребятам пришлось выкопать гроб, чтобы я мог сказать тебе последнее «прости», — прорычал он глухо. — А теперь попробуй представить всю степень моего удивления, когда тебя там не оказалось.
Кристина смотрела в карие глаза и видела, как бурлит там странное токсичное безумство.
«Его душа больна», — пришло ей в голову. — «отравлена ядом».
А тонуть в горючей отраве придётся мне…
— Не бойся, девочка, — ласково прошептал Горских. — Сегодня ты не умрёшь… но жизнь твоя изменится навсегда. Знаешь, что это?
Он показал ей стеклянную полуторалитровую банку. В таких очень удобно солить на зиму маленькие помидорки-черри. однако в этой ёмкости плескался явно не рассол…
Внутренности скрутило в тугой узел. Хотелось кричать, но кляп лишал голоса, и Кристина тихонечко заскулила.