Ничего не исправить
Шрифт:
— …Не верите. Что ж, вы не одиноки в своём неверии, — отвлёкся от рассказа Тейдин. — Тем не менее нашлись инжелы и даоны — да-да, инжелы и даоны! — которые ему поверили. Ведь говорится в нём о выживании старших рас. Не буду дословно приводить это пророчество. Да это и невозможно. Пусть и написано оно на камне, но часть слов стёрлась от старости, часть самого камня утрачена, похоже, навсегда. К тому же, написано на древнем, давно вымершем языке и, мало того, что и в оригинале сложно для понимания, так в переводе ещё теряется часть смысла. Смею признаться, до конца то, что удалось разобрать, так
— И как же вы решили действовать? — первая не вынесла установившееся молчание Алекса. — Воруя чужих детей?! В вашем пророчестве и про это что-то было?
Прощать фанатикам похищение девочки она не собиралась. И пусть сам Тейдин не был в нём замешан, но его, так сказать, единомышленники решились на этот гнусный поступок.
— У этой девочки есть кровные родственники, — послышалось от входной двери.
После этих слов сидеть в комнате остались только женщины. Леди Элсинора и
Алекса, руководствуясь правилами этикета, а Илинга же стоять и ходить пока в принципе не умела. Тейдин и, что странно, Легран, дружно вскочили и замерли, покорно склонив головы.
Сколько вошедшему может быть лет, угадать не стоило и пытаться. Телом крепок, лицом свеж, тёмно-каштановые волосы без намёка на седину. И только глаза выдавали почтенный возраст столь бесцеремонно присоединившегося к разговору даона. Нет, они не потеряли свой цвет, как у той же леди Элсиноры, в них жила мудрость тысячелетий.
— Энгер, — и инжел, и даон приветствовали его с одинаковой почтительностью.
Тот же, не соизволив ответить на приветствие, лишь слабо шевельнул кистью.
Тейдин, верно истолковав приказ и даже не попрощавшись, тут же вышел из комнаты.
Как Алекса поняла, что Легран тоже не сможет не повиноваться этому странному даону, и ему приходится прилагать достаточные усилия, чтобы не последовать за инжелом? Пусть и не хочет этого делать. Очень не хочет. Интуитивно взяла мужа за руку и притянула к себе. Как напряжена его кисть. Спокойнее, любимый, спокойнее.
И рука, а с ней и всё тело Леграна постепенно расслабились.
Названный Энгером едва заметно дёрнул уголком губ, но ничего не ответил на этот демарш. Замер молчаливой статуей у дверей и с высоты своего немалого роста продолжил надменно рассматривать присутствующих. Неудивительно, что большая часть его внимания досталась Алексинте. Похоже, Леграна он знал много ранее, а с бабушкой и Илингой уже познакомился.
Облегчить ему задачу и первой начать разговор? Ведь спросить, что означали его слова, очень хотелось. Ну уж нет! Мы тоже умеем быть невежливыми, и Алекса, как и все остальные, продолжала молчать, при этом так же пристально разглядывая незнакомца, судя по высказыванию, набивающегося в родственники её Илинге, а значит, и ей самой тоже.
Молчать втроём, если не считать малышку, против одного гораздо легче, чем одному против троих,
— Я готов принять полукровку в свой род.
Ну надо же, какая честь! Если бы не бабуля, продолжавшая с интересом истинного энтомолога к редкой букашке рассматривать наглеца, Алекса бы не сдержалась. А так. Так она тоже продолжила смотреть на бесцеремонного даона.
— Эта девочка — кровная дочь моего сына Крейга, — не дождавшись какой-либо реакции со стороны женщин, Энгеру пришлось продолжить.
— И что? — перед надменно приподнятой бровью леди Элсиноры Дастин в своё время трепетал сам начальник Управления безопасности.
— До недавнего времени мы не знали о её существовании, — снизошёл до пояснений дед — кажется, всё-таки дед, малышки. — Теперь имеем желание исправить недоразумение.
Какие слова умудряется подобрать. Не просто холодные, ледяные. Нет в них ни капли заботы о самой Илинге. Только свой интерес.
— Какое будущее вы уготовили для моей дочери? — именно так, пусть хорошо осознает, что Илинга прежде всего, её дочь.
— Это внутреннее дело рода Меррот.
Ну вот и познакомились наконец-то. Энгер Меррот.
— Ах Меррот, — Алекса, даже не пытаясь скрыть отчётливо звучавшую в словах иронию, покивала головой. — А вы, значит, прошу прощения, что нас не представили,
— ещё одна неприкрытая издёвка в адрес бесцеремонного даона, — глава того самого рода Меррот?
Так величественно не кивал даже сам король. Ещё бы, годы тренировок несоизмеримы. Ну что ж, а у нас ехидность и сарказм врождённые, их тренировать не нужно, чаще всего их нужно сдерживать, но, судя по одобрительному виду бабули, сейчас не тот случай, и Алекса продолжила:
— Так вот, господин глава рода Меррот. Илинга — моя дочь. А я — жена Леграна Вернота. А это значит, что принадлежим мы к роду Вернот, и менять что-либо в своём родстве не собираемся.
— Ты обязан передать мне то, что изначально должно принадлежать нашему
роду!
Получается, Алекса угадала. По всем законам Илинга — ребёнок её и Леграна, и никакие Энгеры Мерроты не могут предъявить на неё права.
Старший даон зло сверкнул глазами в сторону Леграна. Тот лишь плотнее сжал зубы и руку, которой по-прежнему удерживал руку Алексы. А ведь ему очень тяжело приходится. Похоже, беспрекословное подчинение старшим — ещё одна особенность высших. Нужно расспросить про неё потом. Ободряющее пожатие придало ему силы и вернуло веру в себя.
— Если девочка каким-то образом принадлежит к вашему роду, позовите её! Позовите Зовом рода! — нашёл в себе силы возразить старшему Легран.
— Она не пойдёт, — Энгер Меррот перестал считать нужным удерживать лицо и презрительно скривился. Похоже, такие попытки раньше уже были, и оказались они безуспешными.
Словно в насмешку над таким надменным дедом, Илинга бросила в него игрушку, которой до этого занималась, и забралась на руки к Леграну.
Хозяин замка прикрыл глаза и постоял так несколько мгновений, явно успокаиваясь. Не привык высший, чтобы ему перечили. Попытается применить силу? С такого станется.