Ничего странного
Шрифт:
Именно поэтому, выйдя на улицу купить булку хлеба или в очередной раз опорожнив мусорное ведро после прочтения какого-нибудь безумного рассказа или эссе Н. Макеевой, мир можно не узнать: вам покажется, что солнечный луч за спиной угрюмой женщины за прилавком потягивается от усталости, булка хлеба тепло и с дрожью задышит в ваших руках, а в глазах продавщицы почудятся царства с реками из молока снов и мёда фантазии.
Но, скорее всего, вам привидится чёрт знает что…
Сияние мира и концепция творчества
Название прошлого сборника Н. Макеевой «Сияющий бес» выражало неэксплицированную концепцию творчества, объединяющую, пожалуй, все её произведения. В своей статье
Православной традиции известны случаи, когда подвижникам под видом ангелов света являлись бесы, чтобы их прельстить. Некоторым из христиан, как, например, преподобному Исаакию, затворнику Печерскому, которому явился целый легион сияющих существ, случалось жестоко падать. Однако позже подвижник удостоился власти над данными существами и даже приобрёл венец святости. Не будет, пожалуй, грехом против истины утверждать, что случившееся с ним падение было наставлением от Творца видимых всех и невидимых, что не в ослепительном сиянии и голливудских спецэффектах заключается божественное.
Пытаться понять что-то в эссе Н. Макеевой «Сияющий бес» бесполезно. Картина крайне антиантропоцентричная, но мы, тем не менее, совершим попытку интерпретации. Совершенно неясно, что за Грань мира и почему шарики и откуда взялись пауки. Но общий тон произведения несомненно эклессиастический: упражнения пауков в паутиночной мудрости, которую разрушает бес; посыпание головы «прахом былых творений», который в финале шевелится «россыпью змиеватых зародышей», очевидно, очередного обречённого и неудачного творения; полуидиотические игры беса в шарики, которые он то катает за щёчкой, то ласкает, то подбрасывает и ловит; плюс усыпляюще однообразный ритм повествования.
Сияющий бесличностная квинтэссенция мира, погрузившегося в невразумительное. Завораживающее своей псевдореальностью обескровленное бытие представлено как слабоумное бесконечно рециклирующее шевеление живого. Если традиционное изображение колеса Сансары у буддистов непременно содержит страшного беса, который это колесо держит своими зубами и лапами, готовясь пожрать, что обозначает временность и суетность мира сего, возводя буддиста к постижению шуньяты (пустоты), то у Н. Макеевой литературная танка, если её понять, в несколько раз страшнее. За колесом Сансары её произведений находится бес-идиот, беззаботно играющийся в шарики, позволяя постмодернистской действительности вновь и вновь обвораживать, вводить ни в чём не повинные души живых существ в сомнительный, но сияющий круговорот жизни.
Осознание такого положения вещей в традиционном обществе вызвало бы несомненно усилия по поиску выхода из него (для чего и существует, например, буддийская танка «Колесо Сансары»), но сейчас, когда все смыслы перевёрнуты с точностью наоборот, невозможно ручаться за то, что читатель воспримет всё должным образом [9] .
Чувственный мир, который утрачивает свою связь с интеллигибельным, неизбежно превращается в копию, оригинала которой нет, в слепленную материю, рециклируюшую по шизофреническим сценариям. Можно играть по этим сценариям, пытаться вложить в них какой-то смысл, но в конечном счёте без «припадка», который в незапамятные времена назывался вдохновением, литература обречена фиксировать, по выражению А. Лосева, «ускользающее от мысли смутное пятно неизвестно чего».
9
Хочется отметить в этой связи, что небезызвестная поппостпевица Леди Гага, заинтересовавшись творчеством Н. Макеевой, отметила: «О! Сияющий бес! Это же я!» (см.. Было бы нечестным отказать ей в правоте этого утверждения, однако самое главное она упустила. Это непонимание, на наш взгляд, является не только показателем интеллектуального вырождения, свойственного нашему времени, но и закономерным следствием присущей многим современным людям страсти видеть во всём окружающем только то, что им хочется видеть. Не вызвало бы никаких удивлений, если бы какая-нибудь подобная леди Гага, увидев средневековое изображение чёрта, повесила бы его у себя дома вместо зеркала. Впрочем, культы чертей сейчас явление повсеместное.
Ничего странного?
В названии нового сборника «Ничего странного» раскрывается особый стиль писательницы и, пожалуй, направления метафизического реализма вообще. Прямое высказывание отношения к предмету описания часто вредит прозаическому произведению, а в этом случае – в частности. Как раз отстранённый взгляд Н. Макеевой на то, что должно изумлять, поражает ещё более, производит впечатление повседневной вовлеченности писателя и нас как читателей, в мир ужасного и непостижимого.
Создаваемый резонанс обыденности странного в идеале должен вывести читателя из уютного миросозерцания, травматическим образом совлечь пелену, мягкий сковывающий предел между сонливыми галлюцинациями нашего сознания и страшной метафизической реальностью.
В такой ситуации метафизический реализм сам абсурд мироздания, его покинутость обращает в послание об Ином, в провиденциальную фазу, предвосхищающую то, что лежит по ту сторону нашего понимания (по ту сторону нашего понимания – если мы себя как человека не переросли). Поэтому значение метафизического реализма на сегодняшний день огромно, в нём заключены возможности, открывающие дальнейший путь русской литературе.
Поэтому можно смело говорить, что творчество Н. Макеевой и метафизический реализм как направление – это отнюдь не «похороны Иного» [10] , но его торжество над трупом мира.
И если вдруг вы услышите на заброшенном пустыре, как страшно завопит человечьими голосами пыльное море тысячелистника, как в рассказе писательницы, то не удивляйтесь. И не пугайтесь. Время уже близко.
Проект «тысячелистник»
Посвящается Маше Коноваловой
10
Алхимические похороны иного и Сияющий бес http://evrazia.org/article/978
Ни разу не свернув и не споткнувшись, Солнце описало круг. Ире, наблюдавшей за этим процессом, казалось, что такое просто невозможно – любая тварь да оступится. «Значит, Солнце не есть тварь». У неё в голове родилась странная идея о том, как Светило создало мир.
Каждый день порождал в её измученном сознании всё новые и новые идеи. Обезболивающие препараты этому только способствовали. Как-то ночью она придумала историю о том, как живут люди с той стороны земного диска. Нет, она, конечно же, прекрасно помнила основу школьной программы. Просто это уже не имело для неё никакого значения. Когда хватало сил, она просила мать принести ей ноутбук, фиксировала некоторые мысли и выкладывала в Интернет, нарочито нарушая в текстах любые возможные законы логики, смысла, морали и правописания. Потому что это действительно не имело никакого, совсем никакого значения. Посетители странички были в курсе, и никто не осмеливался напомнить Ире, известной в некоторых местах Всемирной паутины как Yarrow, о тех временах, когда она размещала по большей части отчёты о тусовках, концертах и прочие милые незатейливые заметки.