Ничей современник. Четыре круга Достоевского.
Шрифт:
Укажем также тексты, не вошедшие в прижизненные издания «Дневника». В начале 1920-х гг. С. А. Переселенков опубликовал запрещённую цензурой главку из январского выпуска (1877 г.) [2] . В 1930 г. В. Л. Комарович обнародовал небольшой фрагмент (о Петербурге) из второй главы майского выпуска 1876 г. [3] , в 1940 г. А. С. Долинин привёл ещё ряд неопубликованных отрывков [4] .
Автору этих строк удалось обнаружить несколько неизвестных текстов, относящихся к «Дневнику» 1876 г., а также впервые связать тексты, публиковавшиеся ранее, с цензурной историей «Дневника» [5] . Кроме того, им были опубликованы и другие ранее неизвестные, значительные по объему фрагменты [6] . Укажем также другие публикации [7] .
2
См.: Старина о «петрашевцах» / Публ. и вступ. ст. С. Переселенкова // Достоевский.
3
См.: Комарович В. Л. Петербургские фельетоны Достоевского // Фельетоны сороковых годов. М.—Л., 1930. С. 118–119.
4
См.: Долинин А. С. Новое о Достоевском // Ученые записки Ленингр. пед. ин-та им. М. Н. Покровского, факультет языка и литературы. 1940. Т. 4, вып. 2. С. 311–320.
5
См.: Волгин И. Л. Достоевский и царская цензура: к истории издания «Дневника писателя» // Рус. литература. 1970. № 4. С. 104–124. См. также: Волгин И. Л. Возвращение билета. Парадоксы национального самосознания. М., 2004. С. 94–118.
6
См.: Лит. наследство. Т. 86. М., 1973. С. 59–81. См. Приложение.
7
См.: Там же. Т. 86. С. 82–100 и др. См. Приложение.
Первоначально в 86-м томе «Литературного наследства», а затем в Полном собрании сочинений опубликованы записные тетради Достоевского к «Дневнику», которые содержат значительное количество подготовительных материалов. Ценнейшим источником по истории «Дневника» является также его редакционный архив, который до 1970-х гг. практически не изучался [8] .
Большое значение для истории «Дневника» имеют письма самого Достоевского [9] , а также упоминания о «Дневнике» в переписке современников [10] .
8
См.: Волгин И. Л. Редакционный архив «Дневник писателя» // Рус. литература. 1974. № 1. С. 150–161. См. также: Волгин И. Л. Возвращение билета. С. 56–93.
9
См.: Достоевский Ф. М. Письма / Под ред. и с примеч. А. С. Долинина. Т. 1–4. М.-Л., 1928–1959 (далее – Письма). См. также: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом); Л.: Наука, 1972–1990. Т. 28–30. Далее это издание: ПСС с указанием тома и страниц.
10
См.: Лит. наследство. Т. 86.
Особую группу источников составляют свидетельства мемуаристов. По своему характеру свидетельства эти весьма различны. Так, А. Г. Достоевская, фактически соиздательница «Дневника», почти не касается его идейной истории и ограничивает свои наблюдения кругом житейских и литературно-бытовых реалий. Вместе с тем она сообщает такие подробности, которые недоступны любому другому воспоминателю. Мемуары А. Г. Достоевской освещают издательскую историю «Дневника» как бы изнутри [11] .
11
См.: Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971 и др. издания.
Прямое касательство к изданию «Дневника» имеют воспоминания его метранпажа М. А. Александрова [12] : он сам в какой-то мере является фигурантом издательской истории, поэтому его свидетельства имеют для нас особую ценность.
Но если, скажем, Анна Григорьевна и М. А. Александров живописуют Достоевского, главным образом, со стороны бытовой и житейской, то воспоминания таких деятелей, как Страхов [13] или кн. В. П. Мещерский [14] , претендуют на большее. Оба названных автора – активные участники литературной и общественной борьбы 1870-х гг., оба находились с Достоевским в сложных, неровных отношениях. У Страхова, например, мы почерпнем немало интереснейших фактических сведений. При этом, однако, не следует забывать, что упомянутый автор в печально знаменитом письме к Толстому нравственно дезавуировал свою полицию воспоминателя [15] . Что касается кн. Мещерского, который при жизни Достоевского не раз становился объектом его раздражения и гнева, то у него, последовательного консерватора, пресловутого «князя-точки» (он требовал поставить «точку» после реформ 1860-х гг.), также имелись основания нарисовать такой образ писателя, который не столько характеризует автора «Дневника», сколько свидетельствует об известной направленности памяти самого мемуариста [16] .
12
См.: Фёдор Михайлович Достоевский в воспоминаниях типографского наборщика в 1872–1881 годах // Рус. старина. 1892. № 4. С. 177–207; № 5. С. 293–335.
13
См.: Страхов Н. Н. Воспоминания о Ф. М. Достоевском // Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883.
14
См.: Мещерский В. П. Мои воспоминания. СПб., 1898. Ч. 2 (1865–1881).
15
См.: Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым. 1870–1894. СПб., 1914. С. 307–308. См. также: Волгин И. Л. Последний год Достоевского. М., 2017. С. 237–252.
16
Выразительную характеристику Мещерского см. в кн.: Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970. С. 74–81. Автор, в частности, пишет, что мнения Мещерского «требуют к себе сверхкритического отношения» (с. 23). Нам не раз приходилось убеждаться в справедливости этого предупреждения.
Любопытны воспоминания известного в своё время писателя Вс. Соловьёва (сына историка С. Соловьёва и брата философа Вл. Соловьёва) [17] . В 1876–1877 гг. Вс. Соловьёв был довольно близок с Достоевским и мог непосредственно наблюдать его редакционно-издательскую деятельность. Следует вместе с тем иметь в виду следующее признание самого Вс. Соловьёва: «…многое я не мог внести в свои печатные воспоминания об этом человеке великого духовного порыва и вместе великого греха» [18] .
17
См.: Соловьев Вс. Воспоминания о Достоевском // Исторический вестник. 1881. № 3. С. 602–616; № 4. С. 839–853.
18
Цит. по: Измайлов А. Литературный Олимп. М., 1911. С. 465.
Важным источником по истории «Дневника» являются материалы русской периодической печати. Печатные отклики – первый публичный комментарий к моножурналу Достоевского. Сопоставленные с частной, «негласной» оценкой, т. е. с читательскими письмами, они помогают проследить внутреннюю динамику общественного мнения, его колебания, связанные с особенностями исторической ситуации 1876–1877 гг.
Таков в основном круг источников, которые необходимо иметь в виду, приступая к изучению «Дневника».
На третий день после выхода первого «Дневника» в «Петербургской газете» появились десять стихотворных строк, подписанных инициалами О. Др. (Общий друг):
Ф. Достоевскому по прочтении его «Дневника»
Вот ваш «Дневник»… Чего в нем нет?И гениальность, и юродство,И старческий недужный бред,И чуткий ум, и сумасбродство,И день, и ночь, и мрак, и свет.О Достоевский плодовитый!Читатель, вами с толку сбитый,По «Дневнику» решит, что вы —Не то художник даровитый,Не то блаженный из Москвы [19] .19
Петербургская газета. 1876. № 23. 3 фев.
Разумеется, эти стихи Дм. Минаева нельзя отнести к разряду научных сочинений. Но, очевидно, их автор и не подозревал, что его хлёсткая характеристика надолго переживет злобу дня, чтобы в тех или иных модификациях прочно утвердиться в позднейшей «серьёзной» литературе.
В первые десятилетия после смерти Достоевского не появилось ни одной работы о «Дневнике». Что же касается беглых оценок этого издания в либеральной и отчасти народнической публицистике, то дело не шло далее формальной констатации внутренней противоречивости «Дневника». «Далеко нельзя сказать, – писал Скабичевский, – чтобы реакционное направление вполне овладело Достоевским… В “Дневнике писателя” рядом с славянофильскими и мистическими разглагольствованиями, словно оазис в степи, прорываются взгляды и образы, поражающие вас светлостью и глубиной» [20] .
20
Скабичевский A. M. История новейшей русской литературы (1848–1898). СПб., 1900. С. 184.
В общем, знакомое минаевское «и день, и ночь, и мрак, и свет».
Постепенно в критической литературе утверждается тезис, получивший признание ещё при жизни Достоевского, – тезис о «второсортности» «Дневника»: он рассматривается как некий привесок к «основному» творчеству писателя.
Представители русского «философского ренессанса» также не оставили каких-либо трудов о «Дневнике», хотя обращались к нему довольно часто. Любопытно, что, полемизируя почти по всем пунктам с либерально-народническими оценками творчества Достоевского, указанные авторы не внесли принципиальных изменений в традиционно негативную трактовку «Дневника» [21] .
21
См.: Шестов Л. Достоевский и Нитше (Философия трагедии). СПб., 1903. С. 21; Мережковский Дм. Пророк русской революции. СПб., 1906. С. 2; Бердяев Н. Откровения о человеке в творчестве Достоевского // Русская мысль. 1918. Март – июнь. С. 48.
Таким образом, всё или почти всё, что было написано о «Дневнике» в дооктябрьский период, не выходило за рамки критической эссеистики. «Дневник писателя» оставался вне научно-исторического анализа.
Первая работа собственно о «Дневнике» появилась лишь в 1920-х гг. Она принадлежала перу рано умершего исследователя В. А. Сидорова (это была посмертная публикация). «Если на самом деле удастся установить, – пишет Сидоров, – что “Дневник писателя” создавался не публицистом, а художником, то такое смешение методов мышления естественно должно привести к полной неразберихе. Спутанность методов приведет только к спутанности и неопределенности тех понятий, которыми орудует Достоевский» [22] .
22
Сидоров В. А. О «Дневнике писателя» // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы / Под ред. А. С. Долинина. Сб. 2. Л.—М., 1924 (на обложке – 1925).