Ничейная магия. Сполохи
Шрифт:
— В общем, — голос Торрена показался ей неприлично громким и гулким. — Когда мы вышли в темноту, там такой пепельный срань был, что ни в сказке сказать, ни Мейли описать, просто голову на плаху! Прямо вот все, что они наверху настроили, полетело, значит, вниз с размаху, и думается мне, был там огромный-преогромный глядь.
— Расскажите, что там было наверху Шпиля, — попросила Мист, заставляя себя сесть на невероятную световую траву и машинально проводя по ней рукой. Она ощущалась скорей как дуновение ветра, чем настоящее прикосновение, но зато земля под ней казалась похожей на землю. — Лаутари, у тебя есть чем помочь
— Он просто контужен, Моррайт, — с неохотой отозвалась н’ирн, но подошла к распластанному Сиенну — это был, все-таки, он — опустилась рядом с ним на колени и начала осматривать сама.
— У Великих Черных были в должной мере изрядные владения за облаками, — сказал Эррах со своим учительским выражением в голосе и на лице. Ему не хватало только кафедры и очков, чтобы протирать их в процессе и водружать на кончик длинного, острого носа. — Не в размер Города внизу, но, вероятно, примерно в треть его радиуса. На вершине шпиля было нечто вроде энергетического центра: от него шли фиолетовые искры и испарения. Я уверен, что при падении этот диск со всем содержимым причинит достаточные разрушения, чтобы произошло то, о чем нам говорят старинные предания: чтобы Ардора потеряла свое сердце, свой разум, став разобщенным набором артефактов с неведомыми принципами работы и плохо изученных руин.
— К пеплу подробности, вы точно уверены, что этот диск качественно упал?
Эррах кивнул.
— Мы нарисовали глифы и наверху на Шпиле, и внутри движущейся камеры подъемника, и снаружи. Все они сработали одновременно при активации волшебства, и Шпиль оказался перебит в нескольких местах. Я полагаю, что по нему в этот момент спускалось несколько Великих, кроме всего прочего.
— И эта штукотень упала.
— Да, Моррайт, она упала, — подтвердил Рах.
— И Селарин, скорее всего, погиб там, — покусав щеку, сказал Торрен. — Я схватил первого, до кого дотянулся.
— Не вини себя, — Этейн отвлекся от приходящего в себя воина и подошел к ним. — Никто из нас не надеялся вернуться — поэтому, если вернется хоть кто-то, это уже будет чудом из чудес, знаком благоволения богов.
— И ты вот сейчас его понял? — уточнила Мист. — И меня понимаешь? Мы говорим на весторне.
— Стоит предположить, что в Доменах есть некое разделяемое понимание, — вставил Эррах, заставляя Сиенна открыть глаза буквально пальцами и принудительно изучая склеры. — Это было бы очень удобно, например, для проведения переговоров между разными расами, если удалось бы осуществлять их в Домене Света. Исключает влияние интерпретаций и переводчиков, способствует искренности.
— Да от такой красоты, глядь, и в штаны с непривычки навалять можно, — в своей обычной манере высказался Торрен. — Как там Сиенн-то?
— Все в порядке, — тут же ответила Лаутари. — Жить будет.
— Возможно, даже хорошо жить, — добавил Эррах, не отрываясь от назойливого осмотра раненного. По интенсивности проявляемого внимания Мист даже начала подозревать, что он ищет повод добить его и поднять как очередного н’ирна. — Но это уже больше зависит от внешних факторов.
— Хорошо. Подождем пока, хотя я даже не представляю, сколько в действительности тут безопасно находиться. И безопасно ли вообще, честно сказать.
— В любом случае, это великое волшебство, — сказал Этейн с уважением в голосе. — Никто из наших мудрецов не умеет выходить в миры богов целиком, только душами, в медитации. А тебя и Вестница Деи приветствует, как равную.
— Это все несчастливое стечение обстоятельств, — покачала головой Мист, невольно вспоминая свое первое реальное знакомство с Доменами, помимо общения со всякими назойливыми мертвыми магами. Они с Торреном тогда вообще ничего не понимали, что происходит, и выжили, наверное, чудом — а сейчас уже уверенно, как к себе домой, шастают в Домен Света и едва ли не стиранные портянки тут развешивают.
Постепенно Сиенн в самом деле немного пришел в себя, и Мист, и до того несколько нервно подергивавшаяся, решила, что пора.
— Давайте двигаться. Нам надо выйти так, чтобы не провалиться никуда, и на уважительном расстоянии на случай, если там еще штормит.
— А почему это мы должны провалиться?
— Подземный этаж с войсками, помнишь? И медузу мы вовсе не на поверхности встретили. Там должно было все пробить до Подземелий.
— Тогда просто отойдем подальше? Город в поле стоит, никаких лесов — в дерево не выйдем, так что просто в сторону и все, — предложил Торрен.
— Да, — подумав, согласилась Мист, огляделась, примерно сопоставляя светящийся пейзаж с реальным горизонтом, который видела на подходе к городу, и махнула рукой, поднимаясь. — Вперед. Лучше два раза туда-сюда проходим, чем сгинем в пропасти.
Путь через Домен был достаточно спокойным и мирным — но привыкшие ожидать опасности постоянно, путники совершенно не могли расслабиться и насладиться красотой мира, нарисованного из света. Тем более, что неизвестность, потребность воочию увидеть результат своей диверсии и смутная надежда против всех шансов найти своего спутника живым среди руин гнали их вперед.
Расстояния тут ощущались иначе — но через некоторые время прикидки Эрраха, Торрена, Этейна и Илмаэрэ сошлись с мнением Мист, и они, отыскав дорогу, шагнули в темноту, а потом снова в свет, но уже принадлежащий своему собственному миру.
— Мы уже два раза ходили по миру богов, — со странным выражением сказал Илмаэрэ. — Разве такое могло быть?
— А разве могло быть такое? — спросил Этейн, взмахнув рукой в сторону места, где когда-то был Город Ардоры.
Рельеф местности ощутимо изменился. Фиолетовая трава потеряла блеск, став серой и блеклой, и никаких стен более не вздымалось над равниной — только невысокие, почему-то выглядящие оплавленными холмы.
— По-моему, — с благоговейным ужасом сказала Мист. — Мы как-то так их пришпилили, что там что-то взорвалось.
— Похоже, — всхрапнул Торрен. — Часть провалилась, в бездну вашу, а часть в дым и пепел все разнесло.
— Страсти-мордасти и напасти, — заключила Мист.
К руинам они подбирались практически в тишине, немного приглушенные и словно присыпанные пеплом своего деяния, которое сейчас почему-то не осознавалось как абсолютное благо.
Да, опасность, нависшая над рилантаром, была отведена, рассеяна по ветру, как пепел: но жертвы, даже неизбежные, вызывали внезапное сожаление. Можно ли было отделить пленных эльфов от их Хозяев, или как-то иначе восстановить их личности, без обращения в н’ирн? Теперь они этого, вероятно, никогда не узнают. Нельзя сказать, чтобы Мист особенно сильно сопереживала манипуляторам-Великим, или бездельникам-пьяницам Хозяевам, но смерти есть смерти, и разрушение остается разрушением.