Ничейная земля
Шрифт:
— Спасибо, — произнес Алекс, протягивая руку. — Не знаю, почему вы это сделали, но все равно — спасибо.
Писатель крепко пожал ему руку.
— Просто не люблю хамов — вот и все.
— А я думал, журналисты ограничиваются тем, что смотрят и описывают, как другие проливают кровь.
— Не все журналисты одинаковы. Как и не все солдаты.
— Простите, что перебиваю, — вмешался Джек, который как раз заканчивал привязывать часовых. — Но я не уверен, что после вашего вмешательства наше положение улучшилось. Скорее наоборот.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Алекс.
— Все очень просто. До сих пор мы спокойно сидели под арестом, ждали трибунала, который вряд ли приговорил бы нас к расстрелу. Зато после этого, — он указал кивком на связанных солдат с кляпами во рту, — едва ли что-то может нас от него спасти.
Хемингуэй снял берет и почесал затылок.
— Я это сделал, чтобы вы смогли бежать, — ответил писатель. — Отсюда недалеко до французской границы. Кроме того, вы можете сесть на корабль в Барселоне или Валенсии, и он увезет вас из страны.
Алекс Райли покачал головой.
— Я не собираюсь бежать, — твёрдо сказал он. — После всего, что мы пережили на этой войне... Нет, я не намерен дезертировать.
— В таком случае... Что вы собираетесь делать?
Райли глубоко вздохнул и ответил:
— Я собираюсь помочь крестьянской семье пересечь линию фронта, как обещал.
— Вы серьезно? — недоверчиво посмотрел на него журналист. — Вы действительно все еще собираетесь им помочь — после всего, что здесь произошло?
— Разумеется, и теперь у меня для этого больше оснований, чем когда-либо. Уж если меня все равно собираются расстрелять, так пусть хотя бы будет за что.
— А не лучше ли, — снова вмешался галисиец с задумчивым видом, — не лучше ли пойти по третьему пути? Тогда мы сможем избежать и дезертирства, и расстрела.
Моряк и журналист повернулись к Джеку, который задумчиво почесывал подбородок с недельной щетиной.
— Что, если мы все же поможем этим крестьянам, но вернёмся до рассвета и притворимся, будто ничего и не было?
Алекс смерил его недоуменным взглядом.
— Будто бы ничего не было? — Он указал на обоих часовых, глядевших на них вытаращенными глазами. — Боюсь, что притворяться уже поздно, Джек.
— Не беспокойся, — улыбнулся тот. — Этим двоим так же ни к чему поднимать шум, как нам — пытаться бежать. В их интересах, чтобы Марти ничего не узнал о случившемся сегодня ночью. Так что... если мы благополучно вернемся к рассвету, то развяжем наших друзей и вновь сядем на их места, никто не узнает, где мы были ночью.
Хемингуэй восхищенно кивнул.
— Вы очень умны, сержант Алькантара. В любом случае, мы должны быть уверены, что они готовы сотрудничать.
— Это нетрудно проверить, — сказал Райли.
Он присел на корточки перед связанными солдатами и спросил:
— Итак, вы все слышали, так что нет необходимости спрашивать. Так что скажете, согласны или нет?
Писатель предложил покараулить связанных часовых с кляпами во рту — на случай, если они посреди ночи решат передумать. Тем временем Алекс и Джек бесшумно обогнули лагерь, где еще почти никто не спал, и добрались до канавы, по дну которой ползли прошлой ночью. На этот раз они двигались быстрее, но все равно старались не высовываться, пока не показалась ферма.
— Что-нибудь видишь? — спросил Джек у Райли, когда тот выглянул из канавы.
— То же, что и вчера. Темно, как у негра в заднице.
— Это хороший знак.
— Надеюсь.
— Ты же не всерьез говорил, что националисты могут устроить ловушку?
Алекс немного помедлил перед ответом.
— Нет, — убежденно сказал он. — Конечно же, нет. — И прежде чем продолжить движение, добавил: — Но все же не стоит забывать об осторожности.
Спустя две минуты они, как и накануне, добрались до задней стены дома, выбрались из канавы и тем же путем медленно приблизились к дому и прижались к стене.
В спину Райли уперся пистолет, заткнутый за пояс. Тот самый пистолет, которым журналист пугал караульных, старый кольт. Райли так и не спросил у Хемингуэя, как писатель сумел раздобыть его у Мерримана — Марти передал тому их оружие после ареста.
Затаив дыхание, они замерли и прислушались, но из дома не доносилось ни звука.
Как и накануне, они обошли дом с северной стороны, однако сейчас все окна оказались заперты изнутри, так что у них не осталось другого выхода, как войти через дверь — низенькую и грубо сколоченную.
— Сеньор Лопес... — приглушенным голосом окликнул хозяина Алекс. — Сеньор Лопес...
Молчание.
— Они ведь должны нас ждать, или нет? — обеспокоенно спросил Джек.
— Эустакио! — вновь позвал Райли. — Вы здесь? Это мы, Хоакин и Алекс.
И вновь ни слова в ответ.
— Странное дело, — заметил галисиец. — Думаю, нам лучше...
С этими словами он толкнул тяжелую дверь, которая тут же подалась с надрывным скрипом.
В доме было темно, как в могиле; невозможно разглядеть, что происходит внутри.
— Эй! — позвал Райли, просовывая внутрь голову. — Есть кто-нибудь?
И вновь никакого ответа.
— Вот дерьмо! — выругался Джек. — Здесь никого нет. Нас обвели вокруг пальца, как последних идиотов...
— Тс-с-с! Молчи! — прошептал Алекс, прижимая руку к груди.
— Что там?
— Кажется, я что-то слышал.
— Это у меня в животе урчит, — ответил Джек. — Я сегодня почти не ужинал.
Алекс посмотрел на него с упреком.
— Ты же сожрал половину моей порции, — напомнил он и вновь прислушался. — Я слышал какие-то звуки — там, в доме.