Ничто не случайно
Шрифт:
– Мой босс сказал мне, что вы здесь, и я решила не упускать случая.
Молодой парень с фантастической гривой волос на голове остановился и долго смотрел на самолет, прежде чем решился лететь. Пока Стью его пристегивал на переднем сиденье, он произнес: «Увижу ли я завтрашний день?»
Было довольно странно услышать такой речевой оборот из уст типа, объявившего себя неграмотным. (Стыдись, подумал я, не суди человека по его прическе!) В полете он от страха цепко хватался за кабину при разворотах, а после приземления сказал только Bay! Он долго еще стоял неподалеку, глядя на самолет почти с благоговением. Я отметил про себя, что это настоящая личность, несмотря на его патлы. Что-то в этом пребывании над поверхностью земли глубоко его затронуло.
Парочка хорошеньких девушек в платочках подвела наш сегодняшний баланс с прибылью, и кружа над родным городком в небесах, они счастливо хохотали.
Я проверил запас горючего. С оставшимися десятью галлонами было самое время заправить бак, хотя бы пассажирам и пришлось подождать.
Я сразу же вылетел в аэропорт, о котором упоминал Эв, и пять минут спустя уже заруливал на стоянку у заправочной станции. Я как раз заканчивал заполнять бак, когда к самолету бодрым шагом подошел, сияя глазами, дородный бизнесмен в соломенной шляпе с жесткими полями.
– Эй, Дик!
– КАРЛ ЛИНД! – Он был таким же, каким я его запомнил, одним из самых счастливых людей на свете. Он пережил инфаркт и теперь радовался воздуху, которым дышал.
Оценивающим взглядом он окинул самолет.
– Ну что, хорош, Карл? – спросил я. – Похож он на то, что ты помнишь?
– В мое время у нас не было такой блестящей золотой краски, скажу я тебе. Но опора шасси что надо, да еще эти заплатки на крыльях. Все так, как я помню.
– Валяй, Карл, садись вперед, если ты мне доверяешь. Ручек управления впереди нет. Я возвращаюсь на луг.
– Ты хочешь взять меня с собой? Ты уверен, что я могу полететь с тобой?
– Садись, а то мы тянем время. Нас пассажиры ждут!
– Не заставляй их ждать, – сказал он и забрался на переднее сиденье.
Мы немедленно взлетели, и до чего же хорошо было видеть человека, снова оказавшегося в любимом им небе. Он снял шляпу, его седые волосы развевались на ветру, и он широко улыбался, что-то припоминая.
Биплан мягко приземлился на сенокосе, и я не выключал мотора, пока Карл выходил из кабины.
– Давай, катай своих пассажиров, – сказал он. – Потом мы зачехлим аэроплан и поедем ко мне домой.
Мы беспрерывно катали пассажиров, пока солнце не склонилось к горизонту, и все это время Карл Линд следил за полетом биплана, ожидая нас вместе с женой и с Эвереттом. Это был лучший за все время будний день – двадцать пассажиров до захода солнца.
– Не знаю, предусмотрено ли это Кодексом бродячих пилотов, – говорил я Карлу, пока мы ехали вдоль берега озера Джинива и кружили среди раскинувшихся там усадеб. – Полагается, чтобы мы были грязными с головы до ног и все свободное от полетов время проводили под крылом самолета.
– Да нет. Такое тоже случалось. Кто-нибудь, кто любил самолеты, бывало, приглашал к себе на ужин.
Но не совсем в такой манере, думал я, когда мы уже подъезжали к его дому. Яркая картинка была словно вырезана из журнала по домоводству, – повсюду мягкие ковры, стекла от пола до потолка, открывающие вид на воду.
– Вот это наш домик, – извиняющимся тоном начал Карл.
Я и Стью расхохотались одновременно.
– Так, небольшая хижина в лесу, верно, Карл?
– Ну… хорошо ведь иметь местечко, знаешь, куда можно приехать и расслабиться.
Мы совершили краткую экскурсию по этому элегантному дому, испытывая при этом странное ощущение. Мы почувствовали приближение к цивилизации. Карл получал огромное удовольствие от своего дома, и благодаря этому это было счастливое место.
– Можете переодеться здесь, ребята. Пойдем искупаемся. То есть вы пойдете. А я за первые пять забросов поймаю две рыбы. Бьюсь об заклад.
Уже почти стемнело, когда мы босиком спустились по бархатному склону газона к его причалу. По одну сторону выкрашенного в белый цвет деревянного причала находился эллинг, а на блок-талях висел быстроходный катер.
– Батареи, возможно сели. Но если мы его заведем, то отправимся покататься.
Он спустил катер на воду и нажал на стартер. Раздался лишь пустой щелчок – и тишина.
– Пора бы и помнить, что надо подзаряжать батареи, – сказал он и снова поднял катер в воздух.
Карл принес с собой небольшую удочку и взялся выполнять свое обещание насчет Двух Рыб за Первые Пять Бросков в тот самый момент, когда я и Стью, разбежавшись, прыгнули с причала в воду. Озеро было прозрачной бездонной чернотой, словно чистое масло, двадцать лет выдержанное на льду. Взяв с места в карьер, мы поплыли к бакену, находившемуся в ста футах от берега, и оттуда наблюдали, как покидают небо последние отблески солнца. Вместе с ними исчезли и звуки на всем Среднем Западе, и шепот от нашего бакена легко доносился до берега.
– Карл, довольно тяжелая у тебя жизнь, – сказал я через разделявшую нас воду.
– Еще два года, и я уйду на покой. А может и раньше, если удастся получить разрешение медиков на полеты. Да я бы и в этом году все бросил, если бы мог летать один! Но если я не могу летать, то сидеть здесь просто так было бы совсем скверно.
Со второго заброса он поймал рыбу и выпустил ее обратно в темную воду.
Мы оторвались от бакена и медленно поплыли к причалу. Деревянные перекладины лесенки были гладкими и поросли мягкими водорослями, а когда мы поднялись на белые доски причала, воздух был теплый, как летняя ночь.
– Я проиграю заклад, – сказал Карл. – Вы распугали мне всю рыбу своим плеском. Пять забросов и всего одна рыба.
К тому времени, как мы вернулись в дом и натянули на себя наименее грязную одежду, Эверетт успел уехать, вернуться и выставить на стол громадный пакет, из которого еще шел пар.
– Я взял дюжину гамбургеров, – сказал он. – Этого должно хватить, как по-вашему? И еще галлон пива.
И мы расселись в тот вечер за столом у камина в берлоге Карла с ее стеклянными стенами и принялись поглощать гамбургеры.