Шрифт:
«ИГРАЯ В НЕЗНАКОМУЮ ИГРУ, НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙ ПЕРВОГО ХОДА»
Джек Лондон "Мартин Иден"
1 УРОВЕНЬ
Этери взяла на работе двухнедельный отпуск и в назначенный день, еле перебирая ватными от страха ногами, входила в отделение пластической хирургии.
Нос вел себя некорректно. Иногда он прикидывался небольшим и скромным, но стоило скосить глаза на профиль в зеркало или застать его в боковом освещении, как становилось ясно: горбинка делает его выдающимся
вроде Анны Ахматовой казались носу слишком уж символичными, оторванными от современности, в которой не было счастья женщинам с неправильными чертами лица. Нос возмущенно фыркал и, гордо раздувая ноздри, настойчиво заставлял хозяйку приложить воображение и представить, как легко и просто, всего за какие-то двести или даже сто тысяч рублей, он мог бы превратиться в абсолютно идеальный путем отсечения чрезмерно выступающей части.
Этери в целом соглашалась со своим носом и заметила, что с ростом ее доходов нос стал как-то заметнее выделяться, чаще бросаться в глаза и при каждом удобном случае давал повод задуматься, не является ли именно он препятствием на пути устройства личной жизни. Лишь только эти мысли приходили в голову, нос сразу принимался подергиваться, словно соглашаясь и торопя: «время пришло».
Этери прикинула в голове, какими проблемами обернется ей операция, и печально вздохнула. Ничего не поделаешь – придется сделать этот шаг, иначе противный нос в конец ее замучает. Он, конечно же, подслушал разговор хозяйки с клиенткой – женой пластического хирурга, которая нахваливала талантливого мужа и вспоминала о своем собственном преображении. Пять лет назад хирург буквально парой взмахов скальпеля покончил с ее родовым проклятием – оттопыренными ушами и сразу же сам позвал замуж. Клиентка, почти получившая статус подруги Этери со всеми вытекающими, настойчиво советовала ей обратиться к пластике и зажить новой жизнью.
– Послушай, чего ты тянешь? – без лишних церемоний восклицала она. – Твой орлан враз превратится в очаровательный носик. Ты ведь, не считая носа, само совершенство!
– Ну, это преувеличение, – возразила Этери, решившая пока не обижаться на жену пластического хирурга.
– Как же, преувеличение! Муж посмотрел твою фотографию и сказал: «Хороша твоя грузиночка, а нос мы ей поправим». Я уже представляю тебя обновленной – страшно и в дом пускать будет.
А вот сейчас обидно было:
– Спасибо, конечно, на добром слове. А что касается твоего дома, можешь быть абсолютно спокойна.
– Нет, правда, – продолжала соблазнять клиентка по-дружески, – ты станешь вылитая Моника Беллуччи! Что фигура, что волосы. А кожа…
Все перечисленные достоинства имели свое место, Этери об этом знала. Она колебалась между философским отношением к своему профилю и стремлением к совершенству. Раз уж все так складывается, да еще и сам нос зажил своей жизнью и начал выходить из-под контроля…
– Договаривайся! – решительно сказала она.
Хирург встретил ее очень любезно. Деловито осматривая пациентку и разрабатывая стратегию предстоящей операции на экране компьютера, он подробно отвечал на робкие вопросы Этери. Она получила предложение послезавтра же лечь в клинику на операцию и растерялась – не ожидала такого стремительного развития событий. Нос же радостно закивал, вовлекая в согласное движение всю голову, и вопрос был окончательно решен.
«Ну, что, доволен? – спрашивала Этери нос по дороге домой. – А что мы скажем бабушке и брату»?
Этери жила вдвоем со старенькой бабушкой и заботилась о ее хрупком здоровье. Судьба обошлась с их семьей жестко – двадцать семь лет назад в силу трагических обстоятельств они потеряли отца, покинули родину, и уже восемь лет, как Этери и ее брат Зураб остались без матери. Брат жил отдельно, но семейные традиции опеки над женщинами старался соблюдать. Этери предстояло объявить ему о предстоящей расправе с носом и посоветоваться, как оградить от волнений бабушку. Независимость женщин кавказского воспитания в принятии ответственных решений оставалась весьма относительной, предугадать реакцию брата было несложно.
– Ты сошла с ума! – кричал он в телефон. – Я сейчас же приеду.
Разговор был долгим и непростым. Этери, устававшая обычно от громких объяснений с бабушкой по причине снижения слуха у старушки, сейчас была рада тому, что она не слышит препирательств внуков.
– Чем тебя не устраивает твой нос? – громко шипел Зураб. – Всю жизнь молчала, и вот – нате…
Нос Этери испуганно сжался, почуяв возможные осложнения.
– Молчала, потому что не было денег на операцию. Ты же сам видишь, как он меня портит! И вообще, тебе не приходило в голову, что из-за него у меня не складывается личная жизнь?
– Хм, – презрительно скривился Зураб. – Мой нос точь-в-точь как у тебя, а на личную жизнь я как-то не жалуюсь.
– Что дозволено Юпитеру, не дозволено Венере, – парировала Этери, и ее нос поддержал хозяйку, несколько покраснев от возмущения.
Зураб задумался.
– Ты не сделаешь этого! – недобро глядя прямо на злополучный нос, сказал он. – Я тебе не разрешаю.
Этери, подстрекаемая носом, была непреклонна.
– Нет, сделаю. Уже записалась на операцию – послезавтра ложусь. Тебя ставлю в известность и только.
– А я скажу бабушке! – Зураб решился на запрещенный прием.
– Тогда считай, что у тебя нет сестры! – Этери встала, давая понять, что разговор
окончен.
Вековое послушание давало сбой, и Этери пришлось прикладывать немалое усилие, чтобы не показать своего смятения.
Зураб был вынужден пойти на попятную.
– Ладно, – неохотно процедил он, – вижу, с тобой бесполезно спорить. Только бабушку не волнуй, придумай что-нибудь. Но помни: моего согласия ты не получила.