Ницше. Введение в понимание его философствования
Шрифт:
Воспитание посредством Ницше помещает в головокружительно широкое пространство, чтобы там впервые полностью пробудить силу экзистенциального основания. Это воспитание подобно упражнениям в двусмысленности; нечто двусмысленное понимается позитивнокак средство подлинной, производящей выбор самости, которая хотя и избегает двусмысленности благодаря экзистенции, но, будучи высказана, подлежит бесконечной рефлексии; оно понимается негативнокак средство возможной софистики, которая произвольно использует возможности, аффективно соглашаясь с чем-либо или что-то отвергая и инстинктивно преследуя те или иные цели смотря по ситуации и непосредственно действующим импульсам вот-бытия. Такое воспитание, в нашу эпоху неизбежное и опасное, означает: без Ницше никто, собственно, не может что-либо знать о вот-бытии и быть правдивым в философствовании, но также никто не может останавливаться на Ницше и искать в нём завершения.
Для экзистенции отдельного человека это означает позицию, которой требовал Ницше: «Лишь кто меняется, тот родствен мне душой» (ПТСДЗ, 406). Понять Ницше значит не воспринять его, а, скорее, создать себя, но это подразумевает
Но с точки зрения изучения философское воспитание посредством Ницше как мыслителя, принадлежащего сегодняшней эпохе и воплощающего в себе её изменения, имеет особенность. Его следует рассматривать не как одного из великих философов прошлого, словно он достиг завершения того, что можно мыслить в рамках всего бытия в мире, и обрёл достоверное знание непреложных законов человеческого бытия. Скорее, Ницше можно понять правильно, только если систематическая и понятийная школа пройдена где-либо в другом месте, если упорство и точность мышления, равно как и диалектический ум, уже имеются. Но и наоборот, сегодня, пожалуй, только благодаря Ницше могут быть поняты отдельные великие философы прошлого, которые без него слишком легко олицетворяют закостенелое воспроизведение поучительных вещей. Важно осваивать Ницше, обеспечивая прирост философствования, не теряя старого, уже завоёванного, а, скорее, заново открывая его, непосредственно отталкиваясь от Ницше.
Ницше как воспитатель затронул меня, ибо, указуя в будущее, общение с ним даёт некий незаменимый импульс, который, не подпадая под окончательное определение и всё же в первоистоке своём несомненный, имеет совершенно непреходящее значение для того, кто однажды оказался ему причастен.
Если Ницше не производит впечатления наполняющего пространство актуально присутствующего существа, но кажется, несёт в себе магию чистоты как безжизненной духовности, если его огонь подобен в своём действии холодному, не согревающему, но пожирающему пламени, если его благородный взгляд, похоже, остаётся пуст, как при «смерти с открытыми глазами», если он, обжив все уголки современной души и всё же не найдя себе дома, уводит к лишённой почвы свободе — то всё это лишь парадоксальные выражения для того исключения, которого мы избегаем, не прерывая важной для нас коммуникации с ним, то есть приближаемся к нему, не соединяясь с ним, и даже не желая этого.
Возникает вопрос: как человек с точки зрения возможности всеобщего и с точки зрения коммуникации относится к Ницше, к этому исключению, в котором жертвование собственной жизнью привело к упразднению и того и другого? Что означает для человека, не являющегося исключением, мышление человека, который уходит из мира в одиночество — как это делает Ницше, чья собственная действительность, кажется, и есть, в конце концов, лишь само это мышление?
Иначе звучит следующий вопрос: является ли аналитическая сила ницшева мышления, его «опыты», в очередной раз приводящие того, кто их повторил бы, к ни к чему не обязывающему Ничто, его подлинной сущностью, или, как раз наоборот, в лице Ницше, поскольку он воспринял всеобщее разложение нашего мира, достигнут единственный оставшийся возможным подход и порыв к неразложимой истине, к бытию человека?
Философствовать с Ницше возможно. Осуществлять его человек, не являющейся исключением, может только на основании своей исторически экзистенциальной обязательности. Для него не может идти речи о том, чтобы следовать за Ницше, отбрасывать всякую собственную обязательность и основываться на Ничто. Скорее, есть смысл захватить свободное пространство возможного, которое объемлет всякую обязательность, чтобы в экзистенции пробудить глубину подлинной свободы.
Ницше, для которого всё остаётся открыто, который не может дать, но способен только подготовить, как раз за счёт этого ставит перед каждым индивидом задачу: достичь в экзистенциальной историчности, войдя в отношение с трансценденцией, собственной почвы. Мысль Ницше, неизменно потрясённая трансценденцией, которую он отрицает, приготовляет трансценденцию, которую он не выявляет и историчность экзистенции, на которую он не указывает непосредственно.
Но никакая готовность не была бы истинной, если бы Ницше просто оставил её как есть и не отнёсся бы к ней серьёзно. Собственное тайное притязание Ницше состоит в том, что опасный опыт возможного, благодаря обеспечиваемому им строгому единению, создаёт среду, в которой я на своём месте становлюсь тем, кто я есть. Отвергая учеников, не считая свой путь путём для всех, он выражает цель своего философствования: «Каждая философия должна уметь то, чего я требую, концентрировать человека — но сейчас ни одна из них этого не умеет» (10, 297).
Быть может, Ницше именно того, кто не приемлет предлагаемой им почвы (вечное возвращение, метафизика воли к власти, сверхчеловек), способен вернуть обратно на его собственную почву, где он живёт исходя из собственных оснований. Лишь в той мере, в какой мы идём навстречу Ницше исходя из собственной субстанции, он может сказать нам что-либо без недоразумений. Что такое, собственно, Ницше, может определяться в конце концов лишь тем, как к нему относятся другие.
Но такой способ освоения никем не будет осуществлён. Ибо мы вновь и вновь он будем чувствовать отторжение там, где мы не сможет воспринять то, что мы читаем, в целом, или исказим прочитанное, поняв его слишком однозначно и изолированно. В таком отношении к этому великому исключению, которое всегда неизбежно оставалось бы двусмысленным, сам Ницше может как бы исчезнуть; но его удерживает некая изначальная любовь к нему, которая может утратить в своём предмете всё за исключением какого-то неопределимого, тончайшего благородства ницшева существа, сохраняющегося, пусть даже всё сказанное, кажется, мгновенно превращается в ничто.
Философствование с Ницше означает постоянное утверждение себя в противовес ему. В пламени его мысли собственное вот-бытие, проверенное безграничной честностью и опасностью ницшева сомнения, очищается и сливается с собственной самостью. Самость эта может открыться в опыте лишь как то, что должно протекать не в вот-бытии, не в объективности или субъективности, но исключительно в трансценденции, к которой Ницше не ведёт непосредственно и от которой он, скорее, желал освободить. Но серьёзность тотальной самоотдачи, как она была осуществлена Ницше — несмотря на его отвержениетрансценденции — является как бы невольным символом и образцом глубины поглощённоститрансценденцией. Ницше начинает вызывать страх, какой возникает перед чем-то непонятным, чем-то, что очевидно только из первоистока, но не для нас.
Хронология
| 15.10.1844 | Родился в семье священника в Рёкене, недалеко от Лютцена. |
| 1849 | смерть отца. |
| 1850 | переезд семьи в Наумбург |
| 1858–1864 | учёба в школе Пфорта |
| 1860–1863 | литературный союз «Германия» |
| 1864–1865 | Бонн (в течение двух семестров изучение филологии и теологии), студенческая корпорация «Франкония» |
| 1865–1867 | Лейпциг (в течение двух семестров изучение филологии). Ученик Ричля. Дружба с Роде |
| 1867–1868 | военная служба в Наумбурге |
| 1868–1869 | Лейпциг |
| Осень 1868 | знакомство с Р. Вагнером |
| 1869–1879 | профессор в Базеле |
| 1869 | знакомство с Буркхардом |
| 1869–1872 | встречи с Р. Вагнером в Трибшене, недалеко от Люцерна |
| С августа по октябрь 1870 | доброволец на войне в качестве санитара |
| Октябрь | снова в Базеле. Знакомство с Овербеком |
| Май 1872 | закладка фундамента в Байрете |
| 1875 | знакомство с Кёзелицом (Петер Гаст) |
| Август 1876 | Первый фестиваль в Байрете. Знакомство с Ре |
| 1876–1877 | год отдыха. Сорренто: Мальвида фон Мейзенбуг. Последний разговор с Р. Вагнером |
| 1878 | прекращение отношений между Вагнером и Ницше: январь — отправка «Парсифаля» Ницше, май — отправка «Человеческого, слишком человеческого» Вагнеру |
| Май 1879 | заявление об увольнении из-за болезни |
| 1879–1889 | профессор на пенсии; «fugitivus errans»:в 1883–88 зимой в Ницце, летом в Сильс-Мария, в межсезонье — в различных местах, любимое из которых — Венеция |
| 1888 | открыл для себя Турин |
| 1879 | Визен. Санкт-Мориц. Наумбург |
| 1880 | Наумбург, Рива, Венеция, Мариенбад, Наумбург, Стреза, Генуя |
| 1881 | Генуя, Рекоаро, Сильс-Мария, Генуя (Ницше слушает «Кармен» Бизе) |
| 1882 | Генуя, Мессина, Рим, Люцерн, Базель, Наумбург, Таутенбург, Наумбург, Лейпциг, Рапалло |
| С мая по ноябрь 82 | развиваются отношения с Лу Саломе |
| 1883 | Рапалло, Генуя, Рим, Сильс-Мария, Генуя, Ницца |
| Февраль 1883 | смерть Вагнера |
| 1884 | Ницца, Венеция, Сильс-Мария, Цюрих, Ментона, Ницца |
| Август 1884 | Г. фон Штейн посещает Ницше в Сильс-Мария |
| 1885 | Ницца, Венеция, Сильс-Мария, Наумбург, Лейпциг, Ницца |
| 1886 | Ницца, Венеция, Лейпциг (последняя встреча с Эрвином Роде), Сильс-Мария, Рута, Ницца |
| 1887 | Ницца, Каноббио, Цюрих, Хур, Сильс-Мария, Венеция, Ницца |
| 1888 | Ницца, Турин, Сильс-Мария, Турин. Лекции Брандеса о Ницше в Копенгагенском университете |
| 1889 | Турин. Начиная с января — душевная болезнь. В психиатрических лечебницах Базеля, Йены |
| 1890 | Наумбург, у матери |
| 1897 | смерть матери, на попечении у сестры в Веймаре |
| Умер 25.8.1900. |