Нихилени
Шрифт:
Дождь снова усилился, и уже в сотне шагов впереди всё пропадало в стене воды. Отличная погода для серых тварей. В дождь их приближения ни учуять, ни увидеть.
Ан снова посмотрела на святошу. Его чёрная ряса давно промокла, а капюшон облепил голову. Как бы не заболел и не помер. Хотя по её рассчётам, проглоченный камень должен будет греть его нутро ещё несколько часов, кто знает, на сколько его хватит на самом деле. Она поморщилась. Забота о благополучии висельника начала раздражать даже её саму. Простым желанием перейти Мост без проблем всю эту чушь было уже не объяснить. Возможно, всё от
— Я бы не стала спрашивать о том, о чём не знаю, — Ан отогнала от себя лишние мысли и вернулась к разглядыванию хмари впереди. У них есть проблемы гораздо серьёзней. Например, серая тварь в ошейнике. Кто надел его на неё? Где этот человек теперь? Ан слишком давно не было в Городе, чтобы оценить, сколько времени нимфа просидела в Цистерне. Возможно, она поселилась весной. Возможно, десять лет назад. Возможно, неделю назад, и успела так отожраться на жирненьких беспечных путниках.
— Госпожа — правительница нашего берега реки и всех окрестностей около озёр, — пустился в объяснения Меркий. — Мудрая и справедливая правительница, благородная кровь! Неужели ты её не знаешь? О ней идёт молва по всем землям на земле, потому что она последняя из своей семьи!
Ан покачала головой. Благородная кровь. Возможно, простое совпадение или просто кто-то когда-то услышал, и теперь решил разыграть спектакль, чтобы сытно есть и тепло спать… Кого она обманывает?
— Никогда не интересовало, кто этими местами правит.
— А зачем ты тогда идёшь на тот берег? — удивился Меркий.
— Надо.
Они немного помолчали.
— Ан, откуда это чудовище? Неужели… прости, просто все знают, что твари Разрушителей были созданы ими и подчиняются только Разрушителям. И… Ну… их могут убить только… великие герои.
— А я не великий герой?
Монашек замялся.
— Великие герои с верой в душе.
— Это не так. Любой достаточно сильный человек может убить серую тварь. Но толпой будет вернее и безопасней.
— Но оно же… оно владело тёмной магией. Она одурманила мне голову, и я едва сам не пошел… бр… Моя вера… оказалась слаба. Увы мне, а ты, значит, не зря была другом мастеру Осану!
— Нет, разумеется, — Ан помолчала. — От веры ничего не зависит.
— Но в книгах записано!..
— Не хочу об этом говорить. Заткнись.
Монашеку хватило догадливости хотя бы сменить тему.
— Куда мы идём теперь?
— К мосту, я же говорила.
— Да, помню, извини. Откуда ты так хорошо знаешь город?
— Я здесь бывала.
— С твоим отцом?
— С ним тоже.
— Ммм… а кем был твой отец?
— Хорошим человеком, — от воспоминаний об отце настроение Ан упало. Навалилась какая-то странная апатия, даже не захотелось ударить придурка.
— А где он сейчас? Он жив?
— Наверное. Я думаю, да, — Ан посмотрела на небо. Когда же этот проклятый дождь остановится?
— Ты не знаешь, где он? — Меркию надоело ждать ответа, и он подёргал её за руку. Наглец.
— Ты можешь заткнуться? — прорычала она. Меркий ойкнул и умолк. Ан мысленно пожелала ему больше не поднимать эту тему.
Кел бежал впереди них, время от времени возвращаясь к Ан. Её забавляло, как Меркий дёргался каждый раз, когда из стены дождя появлялось тёмное пятно, постепенно становящееся механическим зверем.
Нашел чего бояться. Серых тварей в дождь не видно, пока они не начнут рвать тебя на части.
Ан помнила карту города и знала, куда идти. Они огибали дома-башни по узким и коротким улицам жилых кварталов. До темноты они не сумеют дойти даже до набережных. Нужно будет останавливаться на ночлег. Приходит к Мосту в темноте бессмысленно: в темноте охрана сначала стреляет, а уже на рассвете смотрит, что пыталось прорваться в этот раз. На Мост нападали не раз, как серые твари, так и дикари из бетонных руин.
Для ночёвки Ан выбрала старый театр, зажатый между домами-ульями. Меркий предложил зайти в один из жилых домов, но Ан не любила брошенные квартиры. В них ей было неуютно: слишком низко, слишком не по размеру и слишком неприятно думать, что тут когда-то жили люди. К тому же, если на такую квартиру нападут, из неё трудно сбегать.
Фасад зажатого между домами-ульями и брошенным парком театра давно осыпался. Его построили в классическом стиле, и разрушение выглядело благородно. Впечатление не портила даже проступившая под отвалившеся штукатуркой и помпезной лепниной грубая кирпичная кладка.
— Это чей-то дворец? — Меркий запрокинул голову, пытаясь разглядеть портик театра в сгущающихся сумерках. Огонь-камень стремительно гас, теперь парень мелко дрожал от холода. Ан отдала ему свой плащ, которым прикрывала доспехи, но рваный кусок ткани не очень помогал. Им обоим были нужны тепло и огонь.
— Нет, — Ан первой зашла внутрь. Судя по запаху, тут уже давно никого не было. Кел тоже не волновался. Она сдвинула с лица респиратор и ещё раз принюхалась. Пахло сыростью, пылью и сопревшими листьями.
— Идём, — Ан достала фонарь и осветила им путь через просторный вестибюль здания. Луч света выхватывал из темноты то рухнувшую хрустальную люстру, то роспись на стене, то пыльные портьеры. Унылое великолепие привело святошу в восторг.
— Это что такое? — Меркий запрокинул голову, силясь разглядеть высокий потолок. — Это какое-то важное место?
Ан пожала плечами.
— Не знаю.
Когда-то вестибюль театра разделяли и украшали огромные стеклянные стены и витражи. Большая их часть осыпалась и теперь хрустела под ногами. Ан решила здесь не задерживаться и поднялась по боковой лестнице на второй этаж, где были двери в зрительный зал. Последний дневной свет падал через провалившуюся крышу в большой амфитеатр с рядами кресел. Луч фонаря пробежался по сцене с остатками декораций.
— Это же… аудитория? Тут выступали? С проповедями, наверное! Это древних храм Прародителя?