НИИ особого назначения - 2
Шрифт:
— Поставить чай или…? — начала она, повернув собачку замка. Но закончить я ей не дал. Положил руки на талию и притянул к себе. Она прильнула ко мне спиной и положила затылок на мое плечо. Бросила искоса лукавый взгляд.
— К вопросу чая мы еще вернемся, — прошептал я ей на ухо и скользнул губами по ее шее. Она затрепетала, ее ладонь легла мне на бедро, и все сомнения насчет того, не слишком ли быстро для этой реальности у нас развиваются события, у меня сразу же отпали.
Мы целовались в прихожей, торопливо срывая друг с друга одежду. Потом переместились на тахту, прогнав с нее пушистого рыжего кота. Недовольный таким бесцеремонным обращением представитель высшей расы
— Я об этом мечтал с того самого момента, как тебя увидел, — сказал я, когда поток нашей страсти иссяк, и мы лежали поперек ее тахты, обнявшись, но не озаботившись прикрыться хоть чем-нибудь.
— Ты мне тоже сразу понравился, — она потерлась щекой о мое плечо. — Ты же не собираешься прямо сейчас одеться и сбежать?
— Разве что ты сама меня выгонишь, — засмеялся я. — На завтра у меня есть планы, разумеется. Тренирока, вроде центрифуга еще должна быть, надо на плюшке посмотреть. Так что если предложение насчет чая еще в силе…
— Конечно, — сказала Вера, выскользнула из моих объятий и, шлепая по паркету голыми ногами убежала на кухню.
«Как-то слишком все легко получилось, — подумал я. — Может тут есть какой-то подвох?»
Я приподнялся на локте и тряхнул головой. Про чушь какую-то я думаю, вот что. Судя по занимательной беседе шоферов за соседним столиком, никаких особых изменения личная сфера не претерпела. Разве что, в отличие от позднего Советского Союза, который я немного застал, в этой версии СССР не было никакой излишней стыдливости, да и к качеству «изделия номер один» у меня тоже претензий не было. Смешно. Упаковка осталась, как будто с прежних времен — утилитарная, скучная, из грубой коричневой бумаги. Но вот содержимое оказалось не хуже всяких зарубежных дюрексов-контексов. Во всяком случае, я разницы не заметил.
— Сделать тебе бутерброд? — спросила с кухни Вера.
— Можно даже два! — с готовностью отозвался я. И подумал про оставленную в бардачке плюшку. Помнится, когда я ее снимал, я подумал, что навру, будто у меня было свидание. Получается, не наврал даже. Хотя надо будет спуститься вниз и забрать ее оттуда. Там же у меня и будильник, и расписание, и всякое такое прочее. А то вдруг пока я тут развлекаюсь, там уже составлен план на завтра с четырех утра и до самого вечера.
Болтали мы часов до трех ночи, в основном рассказывала Вера, а я просто слушал. Она родилась в Ленинграде, ее родители — именитые медики, настоящие светила, оба-двое. Отец нейрохирург, мать — гинеколог. И с самого детства считалось, что она тоже пойдет в медицинский. Но у нее к этому совсем душа не лежала. Хотелось чего-то совсем другого. Но в медицинский она поступила все-таки. Отучилась один курс, бросила и поступила на исторический. Разразился страшенный скандал. Родители, понимаете ли, за дочку все распланировали, а она… И было это как раз в девяносто первом году. Я мысленно отметил, что мы с Верой, похоже, ровестники. Мои перипетии с поступлениями-переводами тоже были в начале девяностых.
Из дома Веру выставили. С чемоданом вещей и тощенькой пачкой купюр на первое время. А дальше — крутись как хочешь, живи сама. На счастье Веры случилось совсем не то, что в нашем мире. Россия не свалилась в бандитский угар девяностых, а осталась Советским Союзом и взяла курс на науку. Поступив в аспирантуру, Вера сделала ставку на научный оккультизм, и весьма удачно. Переезд в Соловец случился не сразу, какое-то время
— Эта квартира от него мне досталась, — сказала Вера, раскинув руки. — Он умер два года назад, но в директорате все уже было оговорено, бумаги оформлены. Он знал, что ему осталось недолго, поэтому написал заявление заранее, и его одобрили.
— Вы были женаты? — спросил я.
— Нет, что ты, — покачала головой Вера. — И сексом мы тоже не занимались, это предупреждая твой следующий вопрос. Просто мы много вместе работали, библиотеку собирали тоже вместе. Квартира принадлежит НИИ, и он не хотел, чтобы после его смерти в нее въехал какой-нибудь незнакомый некто. Вот и подсуетился.
Когда она уснула, я снова вспомнил про плюшку в бардачке. Осторожно выбрался из-под одеяла, натянул штаны, сунул ноги в гостевые тапки Веры, набросил куртку, взял с подзеркального столика ключи, чтобе не остаться полуодетым куковать на площадке, и спустился вниз.
На улице было тихо и морозно. Трава и оставшиеся еще на деревьях листья поседели инеем, на ясном бархате неба мерцали неяркие карельские звезды. Я обошел дом, ставить машины во дворе тут считается моветоном, только на гостевой парковке. Вообще с машинами в личном пользовании тут довольно интересно все было устроено. Нельзя было вот так просто взять и купить себе машину, начать на ней ездить и бросать где попало. Во-первых, нужно было сначала получить права. Сначала права, потом машина, иначе не получится. Потом нужно было завести гараж. Без гаража машину тебе тоже никто не продаст. Да и с самой покупкой все было как-то не совсем все однозначно. Машина как бы бралась в бессрочную аренду. Передать ее по наследству было нельзя. А из оформления доверенности сделали настоящего бюрократического монстра. Так что большинство предпочитало водить служебные машины, вот как я сделал. А возиться с собственными колесами себе позволяли только двинутые на машинах маньяки.
Я застегнул ремень своей плюшки и тряхнул рукой, чтобы она настроилась. Она недовольно пискнула, кольнула меня в кожу иглой, проверяя состояние. И замигала множеством уведомлений.
Ну вот, всего-то на несколько часов ее бросил, а нападало сообщений, как за весь предыдущий месяц.
Так.
Ну, будильник, тренировка, центрифуга в десять тридцать. От Васи-Папая сообщение, насчет «кузнечиков». Кузнечики — это хорошо. В четырнадцать ноль-ноль — встреча с Чепаловым Максимом. Это еще кто?
Я поежился. Ветра не было, но температура явно была минусовой, а одежды на мне явно недостаточно, чтобы…
Я скачками побежал обратно в дом. Взлетел на последний этаж, повозился немного, открывая незнакомый замок, и заскочил обратно в теплую квартиру Веры.
И замер на пороге.
Горел торшер, а сама хозяйка сидела, поджав колени. Плечи ее вздрагивали.
— Эй-эй, Вера, ты чего? — я сбросил тапки, плюхнулся рядом с ней на тахту и обнял за голые плечи.
— Я… Я думала, ты сбежал… — все еще всхлипывая, проговорила она.
— Без трусов и свитера? — хохотнул я. — Вера, я же тебе говорил вроде, что плюшку в машине оставил. Не хотел, чтобы за нами подглядывали. Спустился и забрал вот…
Я почувствовал себя как-то неудобно. С чего бы мне сбегать вообще?
— Все от меня сбегают потому что, — буркнула Вера.
— Так я же вроде не все, — я погладил ее по плечу и поднял руку с плюшкой так, чтобы ей тоже было видно. — Вот смотри, когда мне придется сбежать… В девять тридцать у меня тренировка. Значит уехать мне нужно будет примерно за час до этого.