НИИ особого назначения - 2
Шрифт:
Я взял со стола ручку и изобразил на странице журнала глаз Гора в треугольнике.
— Они меня спрашивали, знаком ли я с некоей Илзе Павловной Борк. И показали мне запись, где эта девушка сидит рядом со мной в столовой. Здесь, на базе. Но я ее точно не помнил. А потом я увидел ее же, но совсем в другой компании. С медиками-экспериментаторами. Я увязался за ней и догнал только в вычислительном центре. Она вела себя так, словно я не должен был ее заметить. Хотя она не скрывалась. А уже потом…
— Хм… — прищурился Максим. — Похоже, я поторопился. Может и не стоит тебе обсуждать это с Дарьей.
— Она не в теме наших дел, верно? — уточнил я.
— Скажем так… — Максим запустил пальцы в свою кучерявую шевелюру. — Похоже, это не совсем по нашей части. В смысле, медицинской.
— Так мне следует идти к этой Дарье или нет? — спросил я.
— Тебе обязательно нужно идти к Дарье, — энергично кивнул доктор. — Но вот рассказывать эту историю ей не нужно. Это ты обсудишь с Настей. А с психологом поговоришь о своих сексуальных проблемах и прочей личной жизни.
— А это обязательно? — вздохнул я.
— Обязательно, — Максим снова мне подмигнул. — На самом деле, ты должен был еще раньше к ней зайти, но тебя никто не предупредил, так?
Я кивнул.
— Если ты не явишься на этой неделе, то она начнет подозревать, что с тобой не все в порядке, — проговорил Максим, внимательно разглядывая глаз Гора в своем журнале. — Так что будь умницей, и сделай все, как полагается, понял?
— Понял, — я снова кивнул, почувствовав себя на секунду китайским болванчиком. — А что с этим знаком? Я спрашивал, но никто не знает, что за спецслужба таким пользуется.
— Как раз об этом думаю, — Максим обвел треугольник пальцем. — Я видел подобный знак года три назад. В медчасть явилась проверка с самыми широкими полномочиями. И руководила ей дама с такой вот штукой на лацкане. То есть, де юре главным был Другой человек, Ведищев, из Ленинграда. Но было заметно, что и он сам, и вся остальная комиссия подчиняется этой вот даме. Хотя напрямую к ней никто не обращался. Я потом спрашивал про нее, но никто как будто не мог ее вспомнить. Мой приятель, который был в составе той комиссий вообще утверждал, что никакой такой дамы там не было. Как не и спецслужбы с таким знаком.
— А что расследовала та комиссия? — спросил я.
— Вспышку лихорадки неясного генеза, — немного рассеянно ответил доктор, будто погрузившись в воспоминания. — Тем летом в Соловце было двадцать три случая неизвестной болезни, три из которых закончились летальным исходом. Выделить возбудителя не удалось, что вызвало болезнь — до сих пор неясно. После тех случаев она не повторялась.
— Ядвига Петровна? — спросил я.
— Что? — нахмурился Максим.
— Даму звали Ядвига Петровна? — уточнил я.
— Понятия не имею, — пожал плечами доктор. — Напрямую к ней никто не обращался… Знаешь, я вот сейчас вспоминаю тот случай… Я еще тогда подумал, что в той ситуации комиссия должна была действовать иначе. Запросить истории болезней, провести аналитическое исследование методов лечения. Но они ничего этого не сделали. Все внимание комиссии было сконцентрировано на лаборатории. Личные дела они запросили, но совсем не тех, кто заболел. А других людей… И мне как-то даже в голову не пришло связать все это с нашими нынешними делами. А сейчас ты мне показал этот знак, и я…
Он с прищуром посмотрел на меня.
— Кстати, у меня же к тебе есть еще одно дело…
Глава 12
Кто-то говаривал: если я теряю друга, то иду в клуб и беру себе другого. Александр Сергеевич Пушкин
Эмиль поднял голову и посмотрел на меня.
— А это для чего вообще нужно? — он почесал ручкой за ухом. — Странные какие-то вопросы…
— Приятель попросил по-дружески, — честно ответил я. — Он исследование какое-то проводит, а у самого времени нас всех по очереди обходить.
— А… — Эмиль снова склонился над столом. И даже сосредоточенно язык высунул. — Нет, я все равно не понимаю… Ну вот к чему может быть вот этот вопрос: «Что общего между муравьями и вторым законом термодинамики?»
— Ты так спрашиваешь, будто я этот опросник составлял, — хохотнул я.
Сначала просьба Максима мне показалась какой-то бессмысленной что ли. Он выдал мне пачку анкет с довольно дурацким набором вопросов и попросил раздать их как-нибудь моим коллегам. Вечерком, когда все расслабленные сидят в кают-компании и занимаются всяким ничем. Потом, посмотрев на мое недоумение, когда я пробежался глазами по списку, уточнил, что значение на самом деле имеют ответы только на три вопроса. Потом хлопнул мне по плечу и доверительно сообщил, что я могу не заполнять, про меня он и так все знает, что нужно.
Эмиль вздохнул и принялся заполнять анкету дальше.
Я покрутил головой, оглядывая лица остальных младших научных сотрудников, увлеченно скрипящих ручками. Забавно. Я перечитал эту анкету раз на шесть. И так и не смог понять, для чего именно Максим все это затеял.
В общем-то, народ отнесся к моей просьбе благосклонно. И где-то даже с энтузиазмом. Похохатывал, отвечая на особенно странные вопросы. Делился впечатлениями. Отказались в этом участвовать только белобрысый парень из «Крабов», имени которого я не помнил, и Светка. Сказала, что терпеть не может писать. Что вот если бы на плюшке надо было в ответы потыкать, то она бы с радостью.
Остальные с готовностью разобрали бумажки. Даже Лада.
Она, кстати, вела себя как ни в чем не бывало. Никаких сверканий глазами в мою сторону или чего-то подобного. Будто и не пыталась сегодня утром расквасить мне нос… Я даже усомнился, был ли вообще у нас тот разговор, или я просто задремал с недосыпа, и мне все пригрезилось. Кратковременный утренний кошмар.
— Добрый вечер, товарищи… — раздался от входа мягкий и как будто даже извиняющийся голос дяди Севы.
Должность дяди Севы никто никогда не называл, но здесь на базе он был одним из начальников. Ну то есть, был важная фигура Фурцев, который считался самым главным, но у нас практически не появлялся. Только когда какая-то особая миссия требовалась. Был тот же ГенГер, доктор наук и все такое прочее. Но он тоже был для нас скорее небожитель, несмотря даже на то, что у него на базе имелся даже личный кабинет. И был дядя Сева, Всеволод Мирославович Ким. Именно к нему все шли со своими рабочими проблемами. Мозги поправить — это к той самой Дарье, до которой я пока что не дошел и всячески откладывал планирование этого визита. С хозяйственно-бытовыми — к кастеляну. А дядя Сева отвечал за кадры. И их боеготовность. Мужик он был добрый и понимающий, во всяком случае, на первый взгляд. Он был тощенький, с редкими светлыми волосами, незапоминающимся лицом и говорил всегда таким тоном, будто ему очень совестно отрывать нас от всех тех дел, которыми мы заняты. Но при этом мои коллеги относились к нему едва ли не с большим страхом и пиететом, чем к тому же Фурцеву.