Ника, Эрн и осколки кружев
Шрифт:
— И да, и нет, — Кайдо сверлил взглядом Нику, которая не знала, куда спрятаться от пронизывающего холода в глазах наставника. — Предатель пока нужен мне живым, а ученик… уверен, что он явится на казнь Кевана Гордиана.
— Зачем? — просипела Моника, откашлялась и ещё сильнее запахнула халат.
— Затем, что моим учеником был Михар Гордиан, и это он оставил мне на память шрам с особыми свойствами, — припечатал Кайдо, почесал ногтем шрам, словно проверяя, на месте ли он. — Видишь ли, кинжал Михара был в его крови, мы ведь не в игры играли. Магическое закрепление, слышала
— Кевана казнят… Тарита скорее всего устранят безмолвные, — упавшим голосом проговорила Ника, глядя в жестокие глаза наёмника, в которых не осталось ни тепла, ни жалости. — А теперь ты говоришь, что убьёшь Михара.
— Не сразу, — впервые за этот недолгий разговор Кайдо улыбнулся, но его улыбка казалась оскалом, уродливой гримасой убийцы. — Уж поверь, я спрошу с него за всё — в пытках мне нет равных.
— Как ты узнал, что это Михар? — отрешённо спросила Моника, не сводя взгляда с лица наёмника.
— Больше некому: Кеван, Тарит и Динстон здесь, — мастер сделал шаг вперёд и оказался так близко к Нике, что она чувствовала на своей макушке его дыхание. — С Райаном я вчера встретился.
— Кайдо, ты взял меня в ученики, чтобы добраться до предателя, но… Михар не предатель, он… понимаешь, Михар — весельчак и балагур, — Моника и сама не знала, зачем пытается оправдать брата. Она уже поняла, что решение принято, что Кайдо не пожалеет Михара и что в ближайшее время Ника может лишиться не одного брата, а двух, а то и трёх разом. — Да, он с удовольствием ввязывается в авантюры, но только те, после которых можно посмеяться, ничего серьёзного.
— И всё же он стал моим учеником, втёрся в доверие, а когда я поймал его на горячем, попытался убить меня. Уж прости, ученица, но твою семейку придётся хорошенько проредить, — подтвердил опасения Моники Кайдо. Он ухватил её за подбородок, всмотрелся в лицо и нахмурился. — Если Михар не явится на казнь брата, мне придётся выманивать его другим способом.
— Хочешь убить меня? — Ника с самого начала знала, что Кайдо взял её в ученики не просто так — у него была своя цель. И теперь, когда эта цель почти достигнута, ему нет нужды играть роль наставника и уж тем более оставлять Монику в живых.
— Если бы хотел — уже убил бы, — наёмник отпустил Нику и усмехнулся своей жуткой усмешкой. — Нет, я заберу Кевана и спрячу его так, что Михару придётся выползти из своего укрытия. Ты — всего лишь дополнительная страховка.
Глава 28
На площадь стекались жители столицы, самоходные повозки ревели, не доезжая до площади, напыщенные и лощёные перевёртыши, казалось, совершенно не удивлены происходящим. Единственное, что изменилось — они держали в руках антимагические ошейники, словно боялись захлебнуться магией, отголоски которой ещё не до конца рассеялись. На шеях магов красовались усиленные ошейники, у некоторых из них и по два, а то и три ошейника в ряд.
Моника боялась сырой магии не меньше них — вдруг очередной выброс окончательно подчинит её и заставит забыть о дорогих сердцу людях. Ей пришлось встать рядом с Динстоном и Таритом на высокой мраморной платформе, на которой сосредоточилось всё внимание жителей Саранте. Кеван даже не сопротивлялся, когда его вывели в центр этого помоста и поставили на колени. Монике было больно видеть брата сломленным, сдавшимся и покорно ждущим смерти, но она не могла ему помочь. Арнан сжал руку невесты, поддерживая и успокаивая, но после разговора с Кайдо Ника понимала, что эта история не закончится хорошо.
Арнану никто не позволит приблизиться к Кевану, Инес и Кайдо наверняка заодно, по крайней мере, Инес выполнит приказ Кайдо. Да, она хотела вывести своего отца на чистую воду, хотела, чтобы он прилюдно признался в своих преступлениях, но Кайдо ясно дал понять — Кеван нужен ему не в качестве ученика Лиги, а в качестве приманки для Михара. Моника ломала голову и пыталась понять, как вообще Михар оказался в Лиге и почему он решил убить Кайдо. Если это было очередное задание под прикрытием, почему он не закончил его?
Тем временем глашатай сообщил о смерти короля и назначении принцессы его наследницей. В толпе послышались недоверчивые смешки, которые усилились, когда тот зачитал с бумаги оставшийся текст. Да, конечно, Верховный судья взял на себя «бремя обязанностей» почившего короля, и он будет действовать только в интересах страны и будущей королевы. Моника фыркнула с тем же недоверием, как и у большинства жителей столицы — чтобы дорвавшийся до власти политик добровольно отдал её в чужие руки?! Да скорее принцесса задохнётся во сне или подавится десертом!
Приглядевшись к принцессе, Ника ещё больше уверилась в том, что та не доживёт до совершеннолетия: надменное лицо, на котором читались высокомерие и заносчивость — девица явно была взбалмошной, избалованной и капризной. Такую проще устранить, чем пытаться с ней договориться. Между тем, глашатай объявил о помолвке «дорогой, любимой и всеми уважаемой наследницы» с сыном посла Кадарии, который непременно станет «надёжной опорой принцессе и верным слугой жителей Рилантии».
Моника покосилась на Тарита, ища в его лице согласие или отрицание, но он невозмутимо раскланялся, показывая себя во всей красе, а затем улыбнулся светской улыбкой: не слишком широкой, всё же смерть короля — не повод для радости. Эта улыбка вызвала у Ники нервную дрожь. Тарит так легко принял факт своей помолвки, да ещё и стоит тут с таким видом, будто для него это не новость. Или они с Динстоном успели обсудить новый статус Тарита? Ну конечно! Это Монике не обязательно сообщать о своих планах, а между собой — почему бы и нет?
Злость на братьев отступила, когда глашатай принялся обвинять Кевана в том, что тот опаивал короля зельями и влиял на его разум. Это всё делал Витторио Гвери! А по словам глашатая, Гвери был хорошим политиком, верным другом короля, и он пал от рук вероломного и расчётливого мерзавца, каким предстал перед жителями Саранте Кеван. Ника сжала до боли кулаки, жалея о том, что не может заткнуть голосистого глашатая, который читает написанный Верховным судьёй текст. Если бы только не рана на животе!