Никаких принцесс
Шрифт:
– А почему ты тогда не живёшь в мужском общежитии?
– перебиваю я. Не хочу брать Ромиона, всё с ним ясно.
– Там связи заводить ещё легче.
– Общежитии?
– смеётся Ромион.
– Ты что, это же для бедных! Там ни один принц не поселится, разве что опальный - был такой случай однажды, сейчас расскажу... А так, там живут те, кто не в состоянии купить особняк в столице!
– А комнату снять?
– удивляюсь я.
– Что? Нельзя?
– В столице?
– смеётся Ромион.
– Только если имеешь разрешение и желание стать трактирщиком. Виола, ты совсем ничего не знаешь о мире? Где ты жила всё это время - в Садах? Но тогда ты была бы раскованней...
По-моему, я засыпаю прямо над шахматной доской - понятно, Вейл решил мне так отомстить. Надеюсь, проснусь я не в хрустальном гробу?..
Это последнее, что лениво тянется в голове, прежде чем я окончательно проваливаюсь в очередной сон-видение.
***
В тёмной комнате гулял ветер: рвал занавески, швырял дождевые капли, стонал и звенел колбами и тонкими пузатыми флаконами на рабочем столе.
Спрятавшись под кровать, скелет кошки мрачно грыз браслет: серебряное крыло феи никак не поддавалось, хоть зубы у Винки и были крепче алмаза. Но браслет светился и совсем не хотел ломаться, пусть ни одного духа в его подвесках уже не осталось. Но эта золотая пыльца...
Ею в комнате было отмечено всё: не владеющий магией человек мог этого не заметить, но волшебные существа - а Винки была без сомнения волшебным существом - видели следы пыльцы везде, где ходила, чего касалась эта мерзкая жестокая фея (которая, кстати, угрожала от Винки избавиться). Особенно много пыльцы было на кровати - хозяин весь светился ею, но почему-то не делал попытки очиститься. И всё лежал, лежал, таращился в потолок и лежал. То на подоконнике грустно сидел, ветер впустил (Винки чуть не сдуло). Теперь лежит вот.
Винки уже и мурчала, и под руку ему подлазила, ластилась. Сама в пыльце испачкалась, а без толку.
Жаль, у Винки не было голоса сказать, что она об этой фее думает. Подумаешь, какая-то девчонка - и зачем из-за неё так переживать? Вот Алия, суккуба, у той голос был - и она сказала. Теперь сидит в другом углу комнаты, жмётся к своей пентаграмме. Хозяин так на ней сорвался!.. Никогда раньше руку не поднимал, ни на младших демонов, ни даже на духов. А тут...
А всё фея. Как ни явится - одни из-за неё проблемы. Жили же раньше без неё хорошо, и никто не предлагал Винки в окно выкинуть! Да кто бы хоть попытался!..
А теперь Винки забилась под кровать - на всякий случай, там-то её не видно и заклинанием достать сложнее, прицельно-то. И грызёт браслет. Весь бы его на звенья растрепать - пусть потом заносчивая девчонка поносит, покичится тем, что лучший демонолог мира (и лучший в мире хозяин, что важнее!) дарит ей такие подарки. Не ценит, не понимает - а туда же!..
– Господин?
– подала голос суккуба. Она снова приняла облик феи, наверное, надеялась, что так демонолог будет держать себя в руках: если умильно смотреть да глазами хлопать, как его возлюбленная, он трижды подумает, прежде чем заклинаниями швыряться.
– Вам больно, господин...
Дамиан на кровати не ответил - если вообще слышал.
Суккуба осторожно подползла ближе.
– Господин?
– и ещё ближе. Демонолог не отозвался, даже когда она осторожно положила ручки ему на грудь. Только отвернулся к стене.
– Господин, вам здесь больно, - руки феи несильно надавили. Там билось, ровно, мерно, то, чего ни у одного духа или демона никогда не было и быть не могло. То, что рождало магию и свет - странный свет, каким демонолог не должен светиться. То, что заставляло хозяина страдать.
– Зачем оно вам, господин?
– шепнула суккуба, кладя голову на локоть и глядя на демонолога снизу вверх.
– Вам же из-за него плохо. Почему вы не избавитесь от него? Если вам плохо.
– Уйди, Алия, - прошептал Дамиан, не поворачиваясь.
– Не понимаю, - шепнула суккуба, отодвигаясь, выпрямляясь и чинно кладя руки на колени ладонями вверх - поза подчинения у демонов.
– Я не понимаю. Если вам плохо - почему вы просто не прекратите это?
Хозяин не ответил.
Посидев так, суккуба вернулась в свой угол: пентаграмма всё-таки немного грела.
Люди странные. Насколько проще духам или демонам: голод решает всё. И ничего не бьётся, не стучит в груди, не толкает на глупости, из-за которых потом больно... Оно вкусное, конечно, это сердце, и хорошо, что есть у людей. Но люди - добыча, а демонолог - совсем нет, сердце ему только мешает. Ведь насколько сильнее он станет, если перестанет быть человеком! А что слаще силы, и как можно от неё отказываться?..
Нет, люди действительно странные.
Она не видела, как Дамиан положил руку туда, где только что лежали ручки феи-суккубы. И еле слышно прошептал: «Я хочу быть с тобой».
Ветер, застонав, швырнул с прикроватного столика засохшую фиалку - с венка феи. Дамиан снял её, спрятал, а Виола даже не заметила. И в этот раз, когда приходила, не заметила тоже - Дамиан боялся, что она увидит и поймёт - делать потом вид, что она ему безразлична, не будет никакого смысла. Но Виола не обратила внимания, хоть и рассматривала комнату: удивлялась. Но что там какой-то засохший цветок - Дамиан проследил взглядом, как ветер швыряет его по комнате и, наконец, уносит в окно.
«Не хочу так жить», - мелькнула поначалу безумная, а потом показавшаяся нормальной - единственно нормальной среди всего хаоса, который творился в душе Дамиана - мысль. «Не хочу жить без тебя». Кажется, это была строчка из песни Роми - это он обожает петь такое девушкам, а потом срывает их поцелуи, как перезревшие фрукты. А Дамиан боялся сорвать цветок с венка Виолы...
Как же он жалок...
Виола права - зачем ей связывать жить с ним? Он никто. Не сумел сохранить даже ту, что полюбил больше жизни.
«Пусть всё это закончится», - кажется, он прошептал это вслух. И волшебный свет, тот чистый свет, что помог ему выжить в пустыне Астрала, засиял ярче. Дамиан воспринял это как должное.
– Пожалуйста, пусть всё это закончится, - да, точно вслух. И кого он упрашивает? Лучше не будет. Никогда не будет. Он просто слишком слаб, чтобы бороться - да и зачем? Виоле всё равно. Слишком слаб и слишком горд, чтобы быть одним из многих.