Никель. Истории ледяных менеджеров
Шрифт:
Ошибкой, пожалуй, можно назвать строительство города фактически под нужды тех, кто получал освобождение, но оставался в Норильске, обзаводился семьей и детьми.
Проехав по городу и поговорив с одним-двумя старожилами, вы быстро поймете, что сформировало карму и внешний вид Норильска. Это не просто город горняков и металлургов и не просто памятник советской экономической модели. Весь этот город – памятник жертвам массовых репрессий.
Тут еще можно услышать страшные истории о тех временах. Однажды старый таксист вздохнул и сказал: «Косточки под домами, человеческие косточки». Оказалось,
В 1941 году в Норильске выпустили первый никель и кобальт, нужные для изготовления танковой брони. Накануне войны трудно было думать об архитектуре, о концепции развития города. Но, говорят, директор Норилькомбината, начальник Норильлага, будущий заместитель Лаврентия Берии Авраамий Завенягин был большим энтузиастом строительства города, и в итоге именно с его подачи Сталин принял решение, которое пошло вразрез с, как сейчас говорят, мировым трендом на вахтовое освоение месторождений в труднодоступных местах.
Так как зеленью Норильск не украсить – лютая зима здесь девять месяцев в году, Завенягин решил украшать его современными домами, а квартиры – ванными. «Чтобы человек, придя с работы, попадал в самые благоприятные условия, пусть у него будет уютное жилище, горячая вода, хорошая пища. Красота Ленинграда признана всем миром, будем искать архитектора-ленинградца…» – якобы сказал генерал НКВД, который после Норильского комбината занимался созданием ядерной бомбы. Летом 1939 года на Таймыр по личному приглашению Завенягина приехали из Ленинграда два архитектора – Лидия Миненко и Витольд Непокойчицкий, которые и стали застраивать Норильск по-растреллевски.
Городская легенда гласит, что никого Завенягин не приглашал, а велел арестовать архитекторов и привезти в Норильск в качестве заключенных. По другой легенде, контур Норильска, утвержденный в проекте 1940 года, напоминает очертания Соловецкого кремля. Мол, сверху тот и другой похожи на корабль. На Соловецких островах располагался еще один знаменитый лагерь – СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Перед войной СССР с Финляндией всех заключенных с Соловков убрали, и многие из них были переведены в Норильлаг. По легенде, кто-то из «соловецких» участников проектирования Норильска и передал городу свою память о предыдущем месте отсидки.
С Санкт-Петербургом Норильск роднит не только внешний облик. Город на Неве ставили по приказу царя, а Норильск – по приказу НКВД; столицу на болотах строил невольный люд, Норильск – тоже рабы-заключенные. Есть у них, конечно, и что-то общее в благородстве облика. На удивление похожи своей обветшалостью дома на нецентральных улицах. Санкт-Петербург называют культурной столицей России, а Норильск очень долго держал первенство в стране по количеству людей с высшим образованием на душу населения. Сходство двух городов еще и в том, что они похожи на кого-то еще. Санкт-Петербург называют «Северной Пальмирой», а Норильск – «Питером в тундре».
Есть и отличия, которые норильчане трактуют в свою пользу. У питерцев, как у большинства жителей Центральной России, есть пунктик: дача, загородный домик или кусочек земли для огорода на худой конец. Так как выращивать помидоры в тундре практически невозможно, в Заполярье дач нет. На этом основании норильчане делают вывод, что уровень их «духовности» повыше будет (по крайней мере, был в СССР), чем у жителей Питера.
После решения строить город тут быстро появились улицы, дома, школы, детские сады, дом офицеров НКВД, все остальное, присущее советскому городу.
Центральную улицу Норильска (как водится, имени Ленина), да и весь город, строили заключенные. Если вы ребенок промышленных окраин или хотя бы раз были в большом городе, ничего особенного в этой улице не найдете. Выходит она на площадь, где стоит управление комбината, чуть дальше – памятник вождю пролетариата, и открывается панорама на гору Шмидта (она же Шмидтиха), там был первый рудник (тогда – открытый; сейчас руду добывают с полуторакилометровой глубины в другом месте, расположенном в 60 километрах – в Талнахе).
На фотографиях сверху становится очевидным замысел архитекторов: дома стоят справа и слева от проспекта Ленина замысловатым лабиринтом, так, чтобы пронзительные ветры из тундры гасились в нем до приемлемых скоростей. Впрочем, это не всегда помогает, иногда пурга наносит во дворы снегу до вторых этажей, а по улицам идти приходится держась за протянутые веревки, иначе собьет с ног.
Архитекторам тоже приходилось приспосабливать творчество к борьбе со снегом и ветрами. Архитектор Чернышев, который проектировал здание местного Драматического театра в начале 1980-х, снабдил здание высокой крутой крышей, чтобы наверху не скапливался снег. Приметный скат принес театру неофициальное прозвище – «трамплин».
Улицы города пересекаются только под прямым углом. Так построен не только Норильск, но и другие «зэковские» города – Воркута, Кемерово. А еще так строили все «плановые», регулярные города, тот же Нью-Йорк, например.
Помимо питерских архитекторов внешний вид города определили и типовые проекты, в первую очередь панельное домостроение. С поправкой на вечную мерзлоту: коммуникации вынесены наверх, все дома стоят на сваях (всего в городе свыше 1,2 тысячи зданий, из них 1,1 тысячи – жилые).
Норильск – самый крупный город в зоне вечномерзлых грунтов. Индустриальные методы строительства и сплошная застройка по кварталам и микрорайонам в таких условиях впервые начата именно здесь. Первая инженерная мерзлотная служба тоже родом отсюда. Она строго следит за тем, чтобы пространство под домами проветривалось. В противном случае мерзлота оказывается не совсем вечной, оттаивает. Из-за этого дом может как минимум перекоситься. Как максимум – обвалиться, лишенный своего стойко-нестойкого фундамента.