Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения
Шрифт:
…Делать ничего не хочется. Глаза смотрят на развивающуюся природу, и насмотреться не могут. В молодые годы они так не смотрели, все — мельком, все — бегом…
28 мая 1975 года. Опять я одна в Жуковке, но сейчас холодно: 7–9 градусов тепла, холодный северный ветер, в доме тепло +20 °C. По дороге сюда смотрю каждый раз на придорожные липы и лиственницы и вспоминаю: их сажали в начале 50-х годов, когда Н.С. приехал работать в Москву и занимался этими делами. Как много лет ушло, какие роскошные липы выросли из палок. Казалось, никогда из них ничего не будет.
22 июня 1975
17 июня (день рождения Лены) были на кладбище, кроме меня и Вити, приехал Сережа, Рада, Вера Федоровна, Ляля. Пришла Юлина Маша, [132] Ляля с Радой устроили красивые корзины у Лены, помыли камень, потом пошли к Н. С. и там тоже убрали: Сережа и Витя мыли плиту из шланга, вытирали остатки воды, поливали деревья и траву возле могилы. Мы пришли после закрытия кладбища, но люди все время подходили к нам.
132
Няня детей Юли-младшей.
В прошлую пятницу, 20 июня ездила на дачу к Гале, завезла детское молоко, чернику, помидоры. Пробыла до вечера, пока приехал Сережа с Никитой и отвез меня в Москву.
Вырос очень Сергунька, но зубов еще нет, сам не садится. Меня долго рассматривал, пока улыбнулся. Хочу пожить у них, просила Сережу отвезти мою кровать на «Трудовую».
Сегодня ночевала у меня Елена Михайловна Булганина. Им СМ дачу не дал, они с Верочкой и малышом сняли комнату в Жуковке, но спать ей там негде. Она полностью обслуживает семью Веры, [133] мечтает о тишине и покое.
133
Коровина (Булганина) Елена Михайловна — вдова Николая Александровича Булганина, умершего 24 февраля 1975 года. В 1955–1958 годах Булганин был Председателем Совета Министров СССР, и мама считала, что его вдова может претендовать на такую же, как у нее, половину скромной щитовой деревянной дачки в совминовском дачном поселке Жуковка. Вера Николаевна — дочь Булганиных, хороший врач-педиатр.
Витя начал перевозить мамины (Веры Федоровны) вещи на свою новую кооперативную квартиру.
6 июля 1975 года. Странное настроение — ничего не хочется, ни есть, ни писать, даже читать. Все время клонит ко сну. Неужели это признак полного угасания жизнедеятельности организма? Или я устаю, позволяю себе несвойственную возрасту деятельность, например, поездку из Москвы на «Трудовую» и сразу оттуда в Жуковку в жаркое время дня? Может быть действует еще погода: дожди, высокая влажность, скачка атмосферного давления? Какая-то жизненная искра выскочила из меня, хотя я делаю все, что делала раньше.
Вчера я ждала машину в нашем переулке. Подошла ко мне женщина, еще молодая, сказала, что работает рядом, во дворе, часто меня видит, что по сравнению с прошлыми годами я стала выглядеть лучше; стала спрашивать поддерживают ли дружеские связи теперешние руководители, бывшие наши с С. Н. друзья. Удивилась при отрицательном ответе. Еще много вопросов она задавала, я ей отвечала, а потом пожалела. Она призналась, что идет завтра в отпуск и поэтому случаю выпила вина с сослуживцами, поэтому набралась храбрости подойти поговорить.
Нет Сереги, поехал с Никиткой в отпуск. Витя вернется из отпуска не раньше 15
Рада каждый день ездит на свою дачу, не вижу и почти не слышу. Заскучала уже.
Н. С. приснился на днях: валялся поперек кровати и что-то мне указывал, а что — не запомнила. Лицо было не последним, а 50-х годов. Странный сон, Н. С. никогда не валялся, даже на диване, а тут — на кровати…
Вспомнила, как он с Леной и Витей и Серегой ездил за грибами по Смоленской дороге — 150 км…
29 марта 1976 года. Больше чем полгода не писала. За это время болела инфарктом, лежала в больнице с 19 августа по конец октября 1975 года, потом месяц провела в санатории им. Герцена. В декабре выздоравливала дома, в квартире. К концу декабря приехала Юлия Никитична мне на помощь (когда ее Виктор Петрович уехал в санаторий).
Новый 1976 год встречала у Сергея, просидели долго, но не очень устали. А 2 января 1976 года обе сразу заболели тяжелым гриппом, лежали дома (ухаживали: Рада, Витя, Зоя Павловна, Сергей). Потом в больнице до середины февраля. Так не повезло… Юля (старшая) до сих пор не полностью выздоровела, жалуется на слабость. Я как будто выскочила на этот раз.
В больнице Юле исполнилось 60 лет, 22 января 1976 г. Рада и Алексей Иванович принесли ей цветы, Ася Колчинская [134] — куклу (украинский казак). Я дома предложила ей выбрать из моих «сокровищ». Она выбрала китайскую каменную вазочку (подарок Лю Сяо) [135] и китайский камень: красивый, зеленый, не знаю названия.
Сейчас я в Жуковке с Никой, у него каникулы до 1 апреля. Хорошо тут, когда в дому тепло. Конечно, мне надо жить здесь, чтобы дышать свежим воздухом, самочувствие совсем другое, лучше, чем в городе.
134
Ася Колчинская — подруга Юли-старшей. Они работали в одной лаборатории в институте имени А. А. Богомольца в Киеве.
135
Лю Сяо — во времена Хрущева посол Китайской Народной Республики в СССР.
Радочка не была в отпуске в 1975 году, неважно себя чувствует, тоже грипповала. Они с (сыном) Ваней уехали на неделю на дачу.
15 мая 1976 года, суббота. Приехала вчера в (в Жуковку) середине дня, дождь прекратился, такое все чистое, свежее, дышать легко… Решила вдруг уехать со своего пятого этажа, все равно, где лежать и ждать, пока сердце перестанет болеть (приступы стенокардии начались две недели тому назад).
Вчера перечитывала свои записи, наткнулась на строчки о вручении Брежневу маршальской звезды. Там есть слова: «Что-то будет дальше?» В последние дни только и разговора, что о присвоении ему звания «Маршал Советского Союза» и о возведении бюста в Днепродзержинске. Все сопровождалось настоящим «show».
Зачем ему это? Неужели на нем сбывается народная поговорка: «Если бог хочет наказать кого-то, то отнимает у него разум»…
Я стремилась в Жуковку, чтобы поближе побыть к Н. С. Вспомнила, как он однажды сказал в квартире, что он чувствует себя дома только на даче, а в квартире у него нет этого ощущения.
Если бы не было затруднений с продуктами и зимой с теплом, я бы предпочла жить в Жуковке, здесь легче дышится. Совсем я постарела, не только слабость, но и психика другая — не хочется мне общаться с другими людьми (чтобы со мной жили, ходить в гости и т. п.).