Никита Хрущев

Медведев Рой Александрович

«Я начал работать в очень раннем возрасте, – говорил Хрущев в Болгарии. – …Помню, как я пас овец, только был я не чабаном, а рангом ниже. Бывало, чабан меня посылает: а ну, Никита, беги, заверни овец. И я бегал, заворачивал их. В деревне я и телят пас. После работал на заводах, в шахтах, в сырых шахтах, частенько приходилось мокрым выходить из шахты и так идти домой за три километра. Никаких бань, никаких раздевалок для нас капиталисты не делали» [51] .

В другой раз на сессии Верховного Совета СССР Хрущев рассказывал:

«Детство и юность я провел на шахтах. Если Горький прошел школу народных университетов, то я воспитывался в шахтерском “университете”. Это был для рабочего человека тоже своего рода Кембридж, “университет” обездоленных людей России» [52] .

Когда в 1959 году Хрущев посетил Голливуд, кинокомпания

«Двадцатый век Фокс» устроила большой прием в честь главы СССР, который американская печать назвала «самым большим в истории Америки собранием звезд». Владелец студии грек Спирос Скурас в своем выступлении часто напоминал, что вышел он из семьи скромного достатка, а теперь правит огромной кинокомпанией. Коснувшись этой же темы в ответной речи, Хрущев сказал: «Вы хотите знать, кто я такой? Я стал трудиться, как только начал ходить. До 15 лет я пас телят, я пас овец, потом пас коров у помещиков. Потом работал на заводе, хозяевами которого были немцы, потом работал на шахтах, принадлежавших французам; работал на химических заводах, принадлежавших бельгийцам, и вот теперь я премьер-министр великого Советского государства» [53] .

Эти слова Хрущева находили отклик в сердцах простых американцев, как и любимая легенда Голливуда о бедном и простом человеке, который благодаря трудолюбию, таланту и удаче становится знаменитым и богатым.

Однако история возвышения Хрущева – не выдумка киносценаристов. Он родился 5 (17) апреля 1894 года {3} в селе Калиновка Курской губернии. Его отец Сергей Никанорович и дед Никанор Сергеевич были крестьянами, как и мать Ксения Ивановна. После рождения сына Никиты и дочери Ирины Сергей Хрущев все чаще уходил зимой на заработки, оставляя семью в деревне. Скоро Никита стал пастухом – обычная участь детей бедных крестьян. Только зимой он посещал школу, где научился читать и писать. Но дальше начальной школы дело не пошло.

В 1908 году, когда Никите было 14 лет, его семья переехала на Успенский рудник, недалеко от Юзовки, одного из типичных рабочих поселков того времени с населением в 40 тысяч человек, одной больницей и десятками винных лавок и пивных. Никита снова нанялся пасти коров, чистил котлы на шахтах. Вскоре он был принят на завод учеником слесаря и помогал ремонтировать оборудование для окрестных рудников.

В Юзовке хорошо помнили события 1905–1907 годов, но молодые рабочие и девушки собирались главным образом не для политики. Любили петь и плясать под аккомпанемент Никитиной гармони. Ближайшим другом Хрущева был шахтер и любитель книг и стихов Пантелей Махиня. Махиня и сам сочинял стихи, и некоторые из них Никита запомнил на всю жизнь. Уже через 50 лет, выступая на III съезде писателей, Хрущев вспомнил о своем убитом в Гражданскую войну друге и прочитал одно из его стихотворений:

Люблю за книгою правдивой

Огни эмоций зажигать,

Чтоб в жизни нашей суетливой

Гореть, гореть и не сгорать.

Чтоб был порыв, чтоб были силы

Сердца людские зажигать.

Бороться с тьмою до могилы,

Чтоб жизнь напрасно не проспать… [54]

У Махини Никита брал много газет и книг. Он прочел томик избранных произведений К. Маркса. Особенно повлиял на взгляды Никиты и его друзей «Манифест Коммунистической партии». В 1912 году в России оживилась деятельность революционных организаций. Известие о Ленском расстреле вызвало забастовки и в Юзовке. Сохранилось донесение начальника Екатеринославского губернского жандармского управления от 26 мая 1912 года о том, что среди лиц, собиравших пожертвования для семей рабочих, убитых на Ленских приисках, был ученик слесаря на заводе Боссе Никита Хрущев [55] . По требованию пристава Н. Хрущев в числе других активистов стачки был уволен с завода. Он стал работать слесарем на шахте № 31, довольно крупной по тому времени. Здесь читали легальную «Правду» и нелегальный «Шахтерский листок». Когда началась война, Хрущева, как и большинство шахтеров, в армию не призвали. В 1914 году он женился. Его первая жена Ефросинья Ивановна родила ему сына Леонида и дочь Юлию {4} .

Война ухудшила положение шахтеров, дороговизна росла, а зарплата оставалась прежней. Их обирали торговцы и ростовщики. В результате уже в конце 1914 года начались стачки. В марте 1915 года вспыхнула забастовка в Рутченкове на шахте № 31, и Хрущев был одним из руководителей. Шахтовладельцы уступили, но в 1916 году волнения

возобновились и приобрели политический характер. В соседнем районе полиция во время митинга убила четырех шахтеров, что вызвало демонстрации и стачки по всему Донбассу. Правительство ответило отправкой шахтеров на фронт, но волнения в Донбассе не прекращались уже до Февральской революции.

О свержении самодержавия Юзовка узнала из телеграммы, перехваченной на железнодорожной станции. Узнали об этом и в Рутченкове, шахтерском поселке недалеко от Юзовки. В избранный здесь Совет рабочих депутатов вошел и Никита Хрущев. Руководство Советов в Юзовке было еще в руках меньшевиков и эсеров, но Хрущев поддерживал большевистскую фракцию, хотя формально пока не был членом партии.

На выступления рабочих шахтовладельцы ответили массовыми увольнениями, опираясь на поддержку Временного правительства. Однако почти повсюду в Донбассе именно Советы были хозяевами положении. В дни корниловского мятежа здесь были повсеместно созданы военно-революционные комитеты. В Рутченкове в такой комитет вошел и 23-летний Хрущев.

Известие о вооруженном восстании в Петрограде и создании Советского правительства пришло в Донбасс быстро. Везде, где большевики возглавляли Советы, власть перешла к ним без каких-либо столкновений. Но Советы в Юзовке не желали признавать новой власти. Только в декабре 1917 года Юзовский Совет был переизбран, и большевик Яков Залмаев стал его председателем. Хрущев был избран председателем местного профсоюза металлистов горнорудной промышленности.

Положение Донбасса после революции было сложным. С юга ему угрожали части казачьей армии генерала Каледина, добровольческие отряды которой уже захватили несколько шахтерских поселков, убив при этом немало шахтеров. Пытались захватить Донбасс и силы Центральной Рады, объединенного органа буржуазных и мелкобуржуазных партий, обосновавшегося в Киеве и объявившего о создании «Украинской народной республики». В Донбассе быстро формировались отряды Красной гвардии. Никита Хрущев вступил в Первый Красной гвардии Донецкого бассейна полк. Этот полк принял участие в боях против казачьего отряда есаула Чернецова. Хрущев и рабочий Данилов возглавили рутченковский шахтерский батальон. В эти дни Хрущев стал членом партии большевиков.

Поражение калединцев не избавило Донбасс от опасности. Весной 1918 года на территорию Украины вступили немецкие войска, заключившие соглашение с Центральной Радой. Объединенная шахтерская армия с боями отступила на восток. Вернувшийся с калединского фронта Хрущев должен был скрываться в буквальном смысле слова под землей – в одной из шахт. Пройдя через шахтную сбойку в степь, Хрущев ушел на восток – в родную Курскую губернию. Здесь была советская власть, и Хрущев стал работать в волостном ревкоме, но вскоре был мобилизован на фронт. С весны 1918 года Никита Хрущев – на политической работе в Красной Армии. Он воевал на Царицынском фронте, в составе IX армии. Весной 1919 года мы видим Хрущева комиссаром 2-го батальона 74-го полка 9-й стрелковой дивизии. Он был храбрым воином и умелым комиссаром.

Вместе со своей армией Хрущев прошел от Подмосковья до Кубани. Деникин был разбит, и IX армию переименовали в Кубанскую Красную Армию. Хрущев стал в ней инструктором армейского политотдела. Именно Кубанская Армия прорвала фронт белых армий и одной из первых вышла к Новороссийску. Вскоре в районе Туапсе и Сочи она приняла капитуляцию деникинской Кубанской Армии. Позднее Хрущев нередко вспоминал эти события. «Мне вспоминаются, – говорил он однажды, – некоторые эпизоды времен Гражданской войны, мои встречи и беседы с представителями интеллигенции бывшей царской России. Когда мы разбили белогвардейцев и сбросили их в Черное море, я тогда был в рядах Красной Армии. Наша часть стояла на Кубани; жил я в доме, принадлежавшем одной интеллигентной семье. Хозяйка в свое время окончила Институт благородных девиц в Петербурге. А от меня, видимо, еще углем несло, когда я жил в ее доме. Там жили и другие интеллигенты: юрист, инженер, преподаватель, музыкант. Мы, красноармейцы, с ними общались… Представители старой интеллигенции все больше убеждались, что коммунисты – честные люди, не имеющие личной корысти, что они заботятся об общем благе. Мы были тогда еще неотесанными, необразованными рабочими, но мы хотели получить образование, хотели научиться управлять государством, хотели построить новое общество и отдавали все силы, чтобы добиться этого» [56] .