Нико
Шрифт:
— Я не в курсе о ситуации с того времени, как ты перестал подавать отчеты, — отрезал Джек.
Бен напрягся, уверенный в том, что последует дальше.
— За последний год я давал тебе поблажки, потому что знал, каждый день для тебя — это вопрос жизни и смерти, — продолжал Джек. — Но начальство начало беспокоиться, когда услышало о том, что происходит в банде, а мы не слышали об этом в твоих отчетах. Мы беспокоимся о тебе, Бен. Я беспокоюсь.
— Забудь об этом, — он сжал руку в кулак. — Я дал вам более чем достаточно доказательств, чтобы осудить главных боссов, а департамент не предпринял никаких действий. Если
— Мы тебя вытаскиваем, — говорит Джек. — Мы думаем, что ты слишком глубоко увяз, и вся эта история с Дейзи ставит под угрозу твою способность выполнять работу. Наши недавние разговоры по большей части касались нее, чем твоей работы. Ты подвергаешь риску себя и расследование.
— Эта история с Дейзи? — Бен подавил желание разбить свой телефон о ближайший камень. — Мне кажется, в доме что-то происходит. Она напугана, Джек. Это не «чепуха». Это преступление. Это то, что мы должны делать. Защищать гражданское население. Защитить мою дочь.
Джек вздохнул.
— Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но, возможно, ты слишком остро реагируешь. Ты плохо соображаешь. Это была напряженная ситуация, и мы в действительности не рассматривали последствия той резни в Винченцо. Наш психолог считает, что ты просто проецируешь на Дейзи свою тревогу. В конце концов, Гейб здесь уже давно, а у тебя не было никаких забот с Дейзи, пока это не произошло.
Если бы Джек сделал это предложение несколько недель назад, Бен воспользовался появившимся шансом. Он сам этого хотел. Хотел уйти. Но теперь, когда это было предложено, он понял, что это совсем не то, чего хотел, и не верил, что позволит Джеку это сделать.
— А как насчет Дейзи?
— Она не может остаться с тобой из-за ордера на опеку. Единственный возможный выход, также взять Джинджер, но я думаю, этого не произойдет.
— Ни за что, — он не мог находиться рядом с Джинджер и десять минут, не говоря уже о большем.
— Значит, Дейзи придется остаться в своем нынешнем положении…
— Нет, — он еле сдерживался, чтобы не разбудить спящую в машине дочь. — Ни в коем случае.
Он услышал, как Джек раздраженно вздохнул.
— Ну и что тогда? Ты остаешься. Дейзи не может остаться с тобой, потому что это будет считаться похищением ребенка. А что ты предлагаешь?
— Я получу этот гребаный судебный ордер, — он смотрел на город, в который приехал после того, как покинул приемную семью, и его глупая подростковая голова была полна мечтаний о том, как он расправится с толпой. — Я буду держать голову опущенной, и делать свою работу. Я буду звонить тебе десять гребаных раз в неделю, если захочешь. Я, блядь, буду писать чертовы рапорты. А ты тем временем будешь еще больше настаивать на том, чтобы социальные службы пришли к Дейзи. Когда Дейзи снова будет моей, ты вытащишь меня. А пока я разберусь с Гейбом.
— Ты разберешься с Гейбом? — голос Джека резко повысился. — Что, черт возьми, это значит?
— Это
— Господи Иисусе! — воскликнул Джек. — Мы же полицейские, Бен. Мы не занимаемся самосудом. Я дам тебе две недели, чтобы разобраться в себе, и попробую получить ордер на опеку, и все будет кончено.
— Не загоняй меня в угол, когда моя маленькая девочка рискует, — предупредил он. — Если ты так беспокоишься обо мне, скажи этому гребаному департаменту, чтобы он подергал за кое-какие ниточки в суде.
— Я передам твое сообщение, но ты принимаешь неверное решение, — сказал Джек. — Ты слишком глубоко увяз, Бен. Ты мыслишь, как гангстер, говоришь, как гангстер, черт возьми, ты ведешь себя, как чертов гангстер.
Бен выключил телефон и проверил, как там Дейзи, все еще спящая в машине. Джек был неправ, упуская из виду преимущества мафиозного самосуда. Не было никакой администрации или бюрократии, чтобы пройти через это. Никаких судебных разбирательств или прав потерпевших. Там был ублюдок, который напугал его девочку. И еще была пуля, которая должна была пробить ему голову.
Попадет ли он в тюрьму, если нажмет на курок? Или же он станет мафиози?
Глава 15
— Твой отец хочет видеть тебя.
Мия оторвалась от терминала в компьютерной лаборатории общественного центра. Она только что вошла в свой субботний класс программирования. В дверном проеме стоял Рев, заполняя пространство своим накачанным телом. Ее пульс скаканул на ступеньку выше. Обычно отец вызывал ее по телефону. Рев был его главным охранником, которому было поручено охранять Данте. То, что ее отец отстранил его от обязанностей телохранителя, чтобы прийти и забрать ее, свидетельствовало о том, что это была одна из тех встреч, на которой она присутствовать не хотела.
— У меня урок.
Он подошел к ней, лениво пиная стулья, словно они были камешками. Он был одет в толстовку с оторванными рукавами, чтобы демонстрировать массивные бицепсы, и разорванной тканью на груди, показывающую татуировку револьвера.
— Он хочет видеть тебя сейчас.
Мия открыла веб-браузер, краем глаза наблюдая за Ревом. Она пришла пораньше, чтобы организовать занятия, а в образовательном крыле общественного центра в субботу утром было не так уж много народу.
— «Сейчас», должно быть спустя два часа, когда я закончу.
Когда веб-браузер наконец открылся, она быстро вошла в свою личную электронную почту, а затем замерла. Что же она делает? Кому она собиралась написать? Ее вызывали в кабинет отца десятки раз, но она ни разу не просила о помощи. Она в одиночку выдерживала все виды бурь, перенесла множество побоев и всегда умудрялась выжить.
— Сейчас — значит сейчас.
Но это был другой тип шторма. Во-первых, здесь был Рев, и было ясно, что он не примет «нет» в качестве ответа. Во-вторых, ей все еще не отчитались за то, что случилось с Вулфом. В-третьих, она была неосторожна вчера вечером, выходя на публику с Нико. И в-четвертых, если кто-то и наблюдал за тем, как он высаживал ее у дома, то, без сомнения, это выглядело больше чем деловое партнерство. По крайней мере, он не принял ее приглашения войти…