Нико
Шрифт:
— Прекрасно, — пробормотал он.
— Эти цветы — тигровые лилии, — она покраснела, слегка смущенная его пристальным взглядом.
— Это единственный цветок, который будет продолжать расти в вазе после того, как его срежут. Значение тигровых лилий, которые мне больше всего понравились, было таково: «Я хочу, чтобы ты любил меня», — она опустила голову и пожала плечами. — Они как бы суммируют все мои эмоциональные проблемы, появившиеся в такой семье, в которой я выросла. Они дают мне надежду.
Нико нежно поцеловал каждый цветок, спускаясь вниз по ее
— Если бы мне пришлось сорвать для тебя цветок, это был бы он. Смелый, красивый и дикий.
Ее возбуждение немного спало до бьющего пульса, и она снова повернулась, чтобы показать ему оставшуюся татуировку, чтобы он больше не отвлекался. Она начала водить пальцами по правому бедру.
— Это моя самая любимая.
— Очень красивая, — он изучал замысловатый узор, который извивался по передней части ее бедра, ниже того места, где должны были быть трусики, и вниз по бедру, переплетаясь с розовыми бабочками, розами и шипами со словами «Люби меня такой, какая я есть», написанными чернилами сверху.
— Ты многое прячешь под одеждой, — он присел перед ней на корточки, провел по крылу бабочки своим теплым, влажным языком, тем самым посылая восхитительную дрожь по ее спине.
— Ну, я не могу иметь никаких татуировок там, где мог бы увидеть мой отец, иначе он убил бы меня. Это все мое. То, что он никогда не сможет отнять. Все мои секреты, которые увидеть можешь только ты.
— Ты само произведение искусства. Я мог бы смотреть на твое невероятное тело часами, — он поцеловал ее в живот, а в ответ она провела пальцами по его мягким, густым волосам.
— Ты мог бы делать часами и другие вещи с моим телом, — она с надеждой приподняла бровь, воодушевленная неприкрытым желанием на его лице. Если он в ближайшее время не даст ей то, что ей нужно, ей придется взять дело в свои руки.
— Ты даже не представляешь, — он мрачно усмехнулся.
Одним плавным движением он встал и прижал ее к себе, схватив одной рукой попку, а другой за голову, удерживая на месте для страстного, порочного поцелуя.
Она ахнула, когда его зубы прикусили ее губу. В тот же миг грязный офис без окон с запахом дрожжей и несвежего жира исчезли под потоком такой сильной потребности, из-за чего она бесстыдно прижалась бедрами к твердому гребню его члена.
— Если ты продолжишь работать этой киской против меня, у меня не будет выбора, кроме как трахнуть тебя настолько сильно, что все в ресторане узнают об этом. Двумя легкими шагами своих длинных ног он принес ее к столу. Одним лишь движением своей сильной руки он очистил его от карандашей, ручек и бумаг.
— Ты будешь очень хорошо знакома с этим столом, потому что каждый раз, когда я сижу в своем кабинете, я думаю о том, как чертовски сексуально ты выглядела в ту ночь, когда мы поймали тебя в казино, как я был тверд, когда ты стояла у меня между ног, как я хотел, чтобы ты стояла передо мной голая, с обнаженной киской, умоляя меня заставить тебя кончить.
— Я думала, что ты будешь думать о том, как бы я не отрезала тебе яйца своим ножом.
Он фыркнул от смеха, укладывая
— Ты хотела меня. Так же, как хочешь сейчас. Раздвинь ноги. Покажи мне, какая ты влажная для меня. Покажи мне, где ты хочешь мой член.
Как высокомерно.
В ответ ее пронзил восхитительный трепет вызова, и она соединила ноги вместе, вызывая его на толчок, вызывая его на дерзость, побуждая его показать насколько далеко он зайдет, как он на самом деле опасен.
— Ты действительно хочешь поиграть в эту игру? — он наклонился вперед и поцеловал ее, нежно, глубоко, давая ей почувствовать вкус силы, которую он так крепко держал на привязи.
— Я суровый мужчина, и хочу взять тебя жестко, грубо, и собираюсь хотеть от тебя то, что может быть трудно дать. Но со мной ты в безопасности. Понимаешь?
Безопасность. Она не предполагала, что именно в этих словах она так нуждалась, и что именно они развязали узел в ее груди. Раньше она никогда не чувствовала себя в безопасности. Не тогда, когда она была во власти своего отца.
— Да, — она обхватила его лицо ладонями и ответила на поцелуй, широко расставив ноги.
— Очень хорошо, красавица, — он развернул кресло и уселся перед ней, раздвинув ее ноги еще шире. — Ты здесь такая же сладкая, как и сверху?
— Что ты собираешься делать? — от предвкушения ее голос был хриплым и мягким. Конечно, она знала, что он собирается сделать, но она никогда не была с мужчиной, который доставил бы ей такое удовольствие, не имела ни малейшего представления о своей роли в этом процессе или о том, как оно могло чувствоваться.
— Я попробую твою сладкую киску, а потом заставлю тебя кончить так много раз, что ты будешь умолять, — он провел толстым пальцем по ее складкам. — Умолять о моем члене.
Он был таким властным, таким уверенным во всем, что делал. Она облизнула губы, запустила руки в его мягкие волосы, так и повиснув, чтобы не упасть.
Нико издал низкое удовлетворенное рычание, покрывая поцелуями мягкие кудри, покрывающие ее холмик. Она застонала, приподняла бедра для большего, но он двинулся вниз к внутренней стороне ее бедер, чередуя поцелуи бабочки и маленькие укусы по ее коже, пока он не достиг чувствительной складки в верхней части ее бедра. Она вздрогнула, тело напряглось от предвкушения, но она не была готова к расплавленной волне жара, которая пронеслась по ее телу, когда он подарил ей длинный, сочный поцелуй.
— Боже. Нико. Пожалуйста, — она потянула его за волосы, пытаясь затащить туда, куда хотела, — единственная часть ее тела, которую не пробовал его язык.
— Мия, — в его голосе прозвучало предостережение, и она отпустила его, сжав руки в кулаки, и пытаясь думать, о чем угодно, кроме боли между ног.
Он шире раздвинул ее бедра и провел подушечками больших пальцев по ее половым губам, широко раздвигая их.
Из ее горла вырвался стон. Она никогда не понимала, насколько чувствительной может быть эта область, а ноги сильно дрожали от сильного прилива желания.