Нико

Кастиль Сара

Она не собиралась унижаться еще больше, падая лицом в грязь. Она взяла себя в руки, сделала глубокий вдох, повернулась, и вышла за дверь с такой скоростью, что заставило затяжку на чулках перетянуться сзади на бедро.

* * *

Нико нажал на газ своего супербайка «Дукати» и свернул с дороги в сторону парка Фейр Стейт Парк. Извилистые дороги через разноцветные скалы и мимо озера Мид были лучшей частью путешествия. Обычно он ездил на мотоцикле, чтобы расслабиться и отвлечься от всех обязанностей банды, постоянной необходимости отстаивать свою власть, тонкого балансирования между нелегальным и законным бизнесом,

риска насилия и еще большего риска быть пойманным. Но сегодня он не видел ничего, кроме асфальта, несущегося ему навстречу, не чувствовал ничего, кроме холодного горного воздуха на своем лице, и не слышал ничего, кроме рева двигателя и стука собственного пульса в ушах.

Он хотел уйти, и все же дорога должна была привести его обратно. Вернуть к обещанию, которое он прошептал, когда умер его отец. Возвратить к наследству, которое оставил ему отец, и к ответственности за семью, которая теперь представляла собой смесь преступления и крови.

От Кадиллака, на котором он ездил, до часов Vacheron Constantin, которые он носил, от костюмов Brioni до итальянских кожаных ботинок — он был всем, чем хотел его видеть отец. И все же в его броне были щели. Маленькие препятствия, которые могла понять только его мать: татуировки на теле, кожаные куртки, ботинки и джинсы, которые он предпочитал носить, байк, на котором он каждую неделю ездил в пустыню в поисках чего-то, о чем он не подозревал, пока в его руки не попала Мия.

Он хотел ее.

Он хотел ее с такой яростью, что у него перехватило дыхание.

Он хотел ее каждой каплей своей ублюдочной крови.

Он хотел, чтобы она была на его байке и в его постели. Он хотел, чтобы она лежала с ним рядом и под ним.

Каково это — иметь рядом с собой женщину, обладающую такой силой? Женщину, которая бросает вызов условностям, прокладывает свой собственный путь и знает, что у нее на уме. Женщину, которая одновременно бросала ему вызов и приводила в ярость, соблазняла и сопротивлялась ему. Женщину, готовую пожертвовать собой ради семьи, отдать себя ему на всю оставшуюся жизнь.

И он сказал «нет».

Разрываясь между выполнением долга перед семьей и исполнением заветного желания, ублюдок во всех отношениях, и он сказал «нет».

Ничто в его жизни не ранило так сильно, когда он смотрел, как она теряет надежду. В его жизни не было ничего, о чем он сожалел бы больше, чем о том, что причинил ей боль.

Что, черт возьми, он должен был сделать?

Он снова и снова прокручивал в голове эту ужасную встречу, и каждый раз к горлу подступала желчь, и чувство вины терзало его душу. Он помнил все в мучительных подробностях — как дрожала ее рука, когда она отдавала ему контракт, обломанные, накрашенные ногти, маску, скрывавшую ее прекрасную кожу, явный дискомфорт в отвратительном розовом наряде, пучок, скрывавший ее великолепные волосы, то, как она покачивалась на каблуках, надежду, которая разбилась вдребезги на ее лице.

Его сердце сжалось при мысли о его храброй, сильной Мие, в каком она была отчаянии, что она надела одежду, которую ненавидит, и добровольно предложила себя в жизнь, которую презирает, как она боялась, что должна была попросить о помощи.

Он уничтожил ее всю, одним словом. Он сам себя уничтожил.

Нико склонился, въезжая в поворот, когда дорога по парку начала петлять. Быстрее и быстрее, адреналин бурлил в его теле — пьянящая смесь возбуждения и страха. Один промах, и все будет кончено. Один промах, и он умрет сыном своего отца, но не самим собой.

Он

замедлил ход мотоцикла и остановился на смотровой площадке, уставившись поверх горного перевала. Лука остановился позади него, напомнив ему, что босс никогда не бывает по-настоящему одинок.

— Все в порядке, босс? — Лука спешился и пошел по гравию так, словно ему угрожала опасность.

— Да. Подожди минуту. Потом мы вернемся в город, — Лука и Фрэнки были единственными солдатами в его команде, которые умели ездить на мотоциклах, поэтому они дежурили по очереди, когда Нико уезжал на байке. Большой Джо должен был подъехать сзади на своей машине, на случай, если у них возникнут проблемы с байками.

— Я всегда прихожу сюда, когда у меня проблемы с девушками, — сказал Лука.

— Я никогда не видел тебя только с одной девушкой, — после смерти жены Лука стал главным бабником в клубе, так быстро меняя женщин, что Нико не мог уследить за ним.

— Именно поэтому я и пришел сюда. Каждый раз, когда я начинаю думать о серьезных отношениях с какой-нибудь цыпочкой, я прихожу сюда и напоминаю себе, почему я не делаю все это снова. Если то, что у нас было, было любовью, то это не стоит гребаной боли.

Нико слез с байка и посмотрел на долину. Он усвоил этот урок, наблюдая, как мать каждую субботу плакала, когда отец возвращался к жене. И он снова понял это, когда она решила сбежать с Нико в поисках любви и при попытке потерпела удачу. Как всегда, отец был прав. Брак заключённый во благо политики, сохранит его сердце в безопасности, а ум сосредоточит на том, что ему нужно сделать, чтобы обеспечить успех и выживание семьи.

Если Мия выйдет замуж за Тони, она станет частью семьи. Каждое воскресенье Нико будет видеть ее на семейных сборищах у Нонны Марии. Он увидит ее такой, какой видел сегодня, все, что он любил в ней, будет спрятано под маской респектабельной жены мафиози, все, что он хотел, будет раздавлено под тяжестью традиций, как только она освободится, ей подрежут крыльями. Как он мог вынести ее исчезнувший огонь? Что бы он сделал, если бы увидел хотя бы намек на синяк на ее прекрасном лице?

Скоро у Тони будет исключительные право на эту «чертовку».

— Ты не любил Джину? — у Луки был вынужденный брак на Джине из-за беременности. Он никогда не выражал недовольства ситуацией, и они казались счастливыми вместе, особенно после рождения Маттео, но она была не из тех женщин, которых он выбрал бы для Луки. Слишком дерзкая. Слишком громкая. Слишком мелкая. Слишком нуждающейся. У Луки было с собой два телефона: один — чтобы отвечать на ее постоянные звонки, а другой — для дел.

— Кто, черт возьми, знает наверняка? — Лука потеребил молнию на куртке, и Нико понял, что они никогда раньше не говорили о смерти Джины. Он никогда не был свидетелем разрушения человека, пока не пошел с Лукой опознать ее тело. Он предполагал, что любовь сокрушила душу Луки, но теперь он задавался вопросом, а что, если это было не так.

Руки Нико крепче сжали перила. Вся его жизнь была посвящена семье, долгу, чести и мести, и самое лучшее для семьи — оставаться в стороне, пока Тони женится на Мие. Этот брак должен был принести кратковременную выгоду в виде перемирия между семьями и долгосрочную выгоду в виде усиления семейной безопасности и власти после того, как он женится на девушке из Сицилии и будет постоянно иметь дело с Доном Кордано и Тони. В этом был идеальный деловой смысл. Именно так поступил бы его отец. Но это не соответствовало тоске в его сердце.