Никогда не было, но вот опять. Попал
Шрифт:
— Едем! Летна боль! Послезавтра с утра и тронемся.
Глава двадцатая
В Барнаул на двух подводах добирались четыре дня. Обь с протокой большим препятствием не стала. Паром работал исправно, только денежки плати. Остановились у дедовских дальних родственников. Старики проживали в большом доме с пристройками. Места хватило всем, хотя нам с парнями было тесновато.
Первым делом повел свою команду приодеться. В лавке мои дружки меня изрядно насмешили. Все
— Так вам нужно к Абраму Хайкину, он господскую одежду шьет.
Распросив где отыскать упомянутого Абрама, сразу к нему не пошел. Всей гурьбой направились к парикмахеру, где моя команда лишилась своих слабо расчесанных лохматых волос и приобрела вполне нормальные прически. Здесь я проявил твердость и не дал им сделать модный в определенных кругах пробор посредине головы. Заплатив цирюльнику за друзей и, выдав им по три рубля, отправил их развлекаться, а сам сел в кресло попросил остричь меня покороче.
Надо сказать, парикмахер сначала подозрительно косился на меня. Видимо его несколько напрягала моя молодость и одежда; я был в своей удобной но изрядно потрепанной куртке, но моя платежеспособность и уверенность с которой, я к нему обращался, сделали свое дело и он без слов состриг мою достаточно буйную шевелюру. Оглядев в себя в зеркале, поморщился. Слишком юно и не солидно я выглядел.
— Прошу меня извинить. — Сказал я. — Позвольте узнать ваше имя.
Парикмахер удивленно на меня глянул и ответил:
— Лапшин Иван.
— А отчество ваше?
— Дементьевич.
— Иван Дементьевич, а нет ли у вас паричка какого-либо?
Тот с еще большим удивлением уставился на меня:
— Паричка-с? А зачем вам паричок-с, позвольте полюбопытствовать?
— Видите ли Иван Дементьевич, мы у себя в Бийске любительский театр хотим организовать. Пьесу господина Островского будем играть. Вот и нужны нам парики и кроме того накладные усы да бороды было бы неплохо приобрести. Я в Бийске интересовался но там никто сие изготовить не берется.
— Хм. Делал я парики нашим господам артистам.
— Артистам? Неужели у вас в городе и театор есть?
— Какое там. Это господа инженеры да служащие спектакли играют.
— Любительский театор что-ли?
— Ага! Любят всякие представления делать. Вот и заказывали мне парики и бороды. Да вот и последний паричок висит. — Указал он на нечто висящее в углу.
Я присмотрелся: точно парик. Довольно длинные черные волосы.
— Можно примерить?
— Извольте-с. — Подал парик Иван Дементьевич.
Я повертел парик в руках и, преодолевая некоторую брезгливость, натянул его на голову. Из зеркала глянула на меня диковатая физиономия. Приклеить усики, бородку клинышком, одеться в черное и вылитый испанский идальго. Прямо хоть пой: «Я здесь Инезилья, я здесь под окном. Обьята Севилья и мраком и сном». Только вот глаза не испанские — северные, светло-голубые. Да черт с ними кто там присматриваться будет. Снял парик и поинтенресовался ценой. Парикмахер заломил нечто несусветное.
— Побойтесь бога Иван Дементьевич. Да разве ж это может стоить двадцать пять рублей. За пятнадцать возьму. Если изготовите усы да бороду накладные накину еще рублей пять.
— А если я вам клей, каким усы да бороду клеить можно найду?
— Тогда и за двадцать пять рублей сговоримся.
— Хорошо! Посидите минутку.
Прошло минут пятнадцать и Лапшин, чуть запыхавшись появился из глубин своей парикмахерской. Похоже бегал куда то. Принес и выложил еще два парика и различные накладные усы и бороды. Подал какой-то флакон. Я поворошив бороды и поглядев на усы, взял в руки флакон открыл и понюхал. Ощущался слабый рыбий, а может и не рыбий запах. С сомнением покрутив флакон спросил:
— У нас с этого клея морда не облезет?
— У господ артистов не облезла, не облезет и у вас.
Минут через десять торговли я стал обладателем театрального реквизита, а хитрый парикмахер стал богаче на пятьдесят рублей и похоже сильно радовался, что нагрел простоватого юнца на приличную сумму. Блин! Денежки тают с катастрофической быстротой. Хорошо, что прихватил с собой пару брюликов да несколько необработанных камешков зеленого цвета, что нашлись у покойного Рябого. Буду пытаться пристроить их местному ювелиру. Судя по имени и фамилии портного, ювелир в городе должен найтись.
К портному пошел предварительно разоружившись. Наверняка одежку мерить придется, вот и не буду пугать человека ножами да пистолетом. Я представлял, что попаду в некое подобие ателье, похожее на то, где в семидесятых я шил себе расклешенные брюки, но «ателье» оказалось небольшой лавчонкой где продавались: шляпы, картузы, пуговицы, иголки, нитки и прочая портновская лабуда. Стоящий за прилавком молодой лупоглазый парень, с приличным шнобелем, с подозрением уставился на меня. Я вежливо осведомился:
— Любезный, могу я видеть уважаемого господина Хайкина — портного.
Тот смерил меня взглядом и не любезно спросил:
— Чего надо?
— Ну чего-же надо от портного? Одежду приличную заказать хочу. Рекомендовали к господину Хайкину обратиться.
Парнишка еще раз самым внимательным образом осмотрел меня, видимо решая, или выгнать, или все-таки допустить до портновской тушки:
— Хорошая одежда больших денег стоит. — Намекнул он на мою платежеспособность.
— Любезный, разве я говорил за цену? Мне нужен приличный прикид и если он мне понравится, то в цене сойдемся.