Никогда не говори: не могу
Шрифт:
Из последних сил Гала Андрусюк цеплялась за боковину двери, но продолжалось это недолго. Ее ударили по пальцам, потом – по почкам, потом пнули в зад, после чего она перелетела через порог, приземлившись на четвереньки.
Сопровождаемый оскорбительным ржанием охранников, рядом с ней упал Каменир, совершенно упарившийся в своей дубленке. Правда, он вскочил на ноги с такой прытью, что успел к двери прежде, чем ее успели закрыть. Видно было, что перспектива остаться в огромной оранжерее пугала Каменира значительно сильнее, чем побои. Охранники торопливо наградили
– Где мы? – тревожно спросила Гала, вглядываясь в яркую зелень, простирающуюся во всю ширину помещения. – Для чего нас тут заперли?
– А ты не понимаешь? – хлюпнул расквашенным носом Каменир. – Не догадываешься, Андрусюк?
– Нет.
– Скоро узнаешь.
Ничего обнадеживающего в этом обещании не было. Эластичная ткань свитера выскользнула из Галиных пальцев, когда она вскочила на ноги, но Каменир даже не удостоил ее взгляда. Его абсолютно не интересовали девичьи прелести. Он с опаской посмотрел на обступающие площадку заросли, а потом задрал голову куда-то вверх и завопил:
– Роберт Оттович! Вы меня слышите, Роберт Оттович?
Проследив за его умоляющим взглядом, Гала увидела двух мужчин, взиравших на пленников с галереи, протянувшейся под самым потолком. Один из них был упитан и рыж – не человек, а оплывшая глыба теста, увенчанная клоунским париком. Во втором было нетрудно опознать черноволосого любителя порассуждать о повадках тайских крокодилов. Правда, Ханчев заверил Галу, что она будет иметь дело не с ними. Ее ожидает знакомство не с тайским, а с кубинским крокодилом.
Неужели Ханчев не шутил? Неужели в окружающих зарослях действительно притаилась зубастая тварь?
Судя по панике, охватившей Каменира, так оно и было.
– Роберт Оттович, – надрывался он. – Пусть меня заберут отсюда! Так нельзя, так несправедливо!
– Кто такой Роберт Оттович? – взвизгнула Гала, заражаясь его настроением. – Что ему от нас нужно?
– Не выводи меня из себя, Андрусюк! – заорал Каменир, потрясая стиснутыми кулаками. – Заткнись, потаскуха! Если бы не ты со своими страусиными ногами, то ничего бы не было! И откуда ты только взялась на мою голову? – В следующее мгновение его руки прижались к груди, а бородка вновь задралась вверх, туда, где он надеялся вымолить снисхождение.
– Роберт Оттович! – Он чуть не подпрыгивал от усердия. – Не губите! Я готов работать бесплатно! Верой и правдой!
Рыжий что-то тихо сказал Ханчеву. Тот неохотно поднялся с шезлонга, перегнулся через перила и угрожающе произнес:
– Если ты не заткнешься, я прострелю тебе ногу. Нет, обе ноги. Думаешь, тебе от этого станет легче? Или ты собираешься поставить мировой рекорд по ползанию на карачках?
Ханчев продолжал говорить, но смысл его слов перестал доходить до Галиного сознания. Виной тому был отчетливый шорох, прозвучавший слева. Повернувшись на звук, Гала обнаружила, что густые тропические кусты, которые только что были совершенно неподвижными, слегка покачиваются.
Шорох повторился. Закричали дурными голосами разноцветные попугаи, запертые в клетках. Фыркнула под стеклянным потолком воробьиная стайка. Мужчины наверху зааплодировали.
Через секунду Гала забыла об их существовании.
Длинное рыло, высунувшееся из кустов, развалилось пополам, демонстрируя темный зев и длинные ряды криво торчащих клыков. Оттуда потянуло гнилостным зловонием, явственно ощутимым среди благоухания сада. Выбравшись на открытое пространство, чудище пружинисто приподнялось на передних лапах. «Какие длинные, – изумилась Гала. – Почему крокодилов всегда рисуют на коротких ножках, если на самом деле это совсем не так?»
Глупый, бессмысленный, несвоевременный вопрос!
Издав уже знакомое Гале мычание, крокодил проворно заковылял вперед.
– А! – тонко закричал попятившийся Каменир. – А! А! – Крутнувшись волчком, он пустился наутек, не разбирая дороги.
Если бы не его прыть, Гала так и осталась бы на месте. Но пример преподавателя вывел ее из транса. Раскрытая пасть находилась в каких-нибудь десяти шагах, когда Гала обнаружила, что тоже бежит – бежит куда глаза глядят, бежит сломя голову, надсаживая голосовые связки:
– Мама! Мамочка! Мама!
Крокодил повел себя так, словно призывали именно его, а не какую-то неизвестную ему маму. Сравнявшись ростом чуть ли не с догом (так померещилось озирающейся назад Гале), он помчался за ней, стремительно переставляя мускулистые лапы. Напрягшийся хвост не волочился, а летел следом.
Увидев перед собой груду камней, увитых зеленью, Гала в мгновение ока очутилась на вершине. Она и думать забыла о том, как выглядит в своем свитере на голое тело. Ей было плевать на наблюдающих за ней мужчин. Она не чувствовала боли в разбитых о гранит ступнях. Она просто балансировала на верхнем камне, надеясь, что не грохнется к подножию насыпи, где ее подстерегало гигантское чудовище.
Крокодил стоял на прямых лапах, поводя боками. Воздух, бьющий из его ноздрей двумя тугими струями, вздымал пыль и шевелил листья, покрывавшие декоративные камни.
Сверху что-то прокричали. Машинально поднявшая голову Гала увидела рыжего мужчину, приветствующего ее поднятым бокалом, и потеряла равновесие. Это спасло ей жизнь, хотя Гала об этом не догадалась. Опрокинувшись спиной назад, она сильно ударилась затылком об землю. За мгновение до этого крутнувшийся на месте крокодил взмахнул двухметровым хвостом и сшиб тот самый камень, на котором она только что стояла.
Бац! В глазах у нее потемнело и заискрилось. Она не сразу поняла, почему одна из искр застыла во мраке, сделавшись неправдоподобно крупной и отчетливой. Так выглядит смерть? Нет, так выглядело ночное небо, украшенное одинокой звездой. Зависнув над прозрачной крышей, звезда равнодушно смотрела на распростертую Галу.