Никогда не отступай
Шрифт:
— Так это и есть наша цель?
Ганс печально улыбнулся:
— Ничего не могу обещать, приятель. Подкинь им побольше работы, дерись в свое удовольствие, затем разбей дивизию на небольшие отряды и двигайся к морю. Я постараюсь раздобыть легкие суда и подобрать тебя.
Бейтс кивнул.
— Я не брошу тебя, Бейтс. Нам надо заморочить Гаарку голову, и это твоя основная задача. А как только заставишь его отойти, направляйся на запад.
— А как мне найти Буллфинча?
— Он будет там. Прошлой ночью я послал к нему несколько конных курьеров, они предупредят его.
Винтовочная
— Таков наш план, джентльмены. Нам сегодня многое надо успеть. Я составлю для каждого из вас план действий. А теперь — за работу.
Он еще раз внимательно вгляделся в их лица. Было ясно, что большинство сомневается в правильности принятого им решения. Слишком уж оно было неординарным. Когда офицеры разошлись, Ганс вопросительно поглядел на оставшегося с ним Кетсвану.
— Им это не понравилось, дружище, — сказал тот.
— Мне и не надо, чтобы это им нравилось. Главное, чтобы они действовали в соответствии с планом.
— А ты уверен, что твое сообщение дойдет до Буллфинча?
Ганс сделал Кетсване знак, чтобы тот подошел поближе.
— Нет, не уверен, — тихо сказал он. — Мы узнаем это, когда прибудем в Тир. Если Буллфинч будет там, значит, сообщение дошло.
Кетсвана, покачав головой, рассмеялся:
— Я всегда говорил, что ты чокнутый.
— Именно поэтому победа будет за нами.
Поезд еще не остановился, а Эндрю уже соскочил с подножки. Он послал сообщение с телеграфной станции в двадцати милях от Порт-Линкольна, и длинный ряд санитарных фургонов уже ждал их. Сквозь толпу санитаров протолкался Эмил. Он схватил Эндрю и оттащил его на крыльцо станции.
— Эмил, со мной все в порядке.
— Ну да, я вижу. — Он заставил Эндрю сесть. Сняв с Эндрю очки, он внимательно осмотрел его глаза, затем приложил ухо к груди. — Вдохни поглубже.
Эндрю подчинился, зная, что доктор не отстанет, пока не выведает все, что ему нужно. Эмил схватил его за руку и велел согнуть ее, и тут Эндрю, поморщившись, признался, что не может. Открыв большую сумку, Эмил достал склянку с мазью и не скупясь намазал ею лицо и руку Эндрю. Затем он начал бинтовать руку. Эндрю запротестовал, сказав, что рука нужна ему, чтобы писать.
— Посадишь кого-нибудь, чтобы писал под твою диктовку. Ты счастливчик, Эндрю, ты даже не представляешь, какой ты счастливчик.
Эндрю рассказал ему, как геройски вели себя офицеры его штаба, которые сначала прикрыли его, когда взорвался котел, а потом перетащили на другой поезд.
— Погиб Станислов, племянник Калина, — вздохнул он.
Эмил приостановился и посмотрел на платформу, на которой лежало больше двух десятков тел.
— Он спас мне жизнь, — сказал Эндрю. — Я думаю, это он свалил меня с ног и закрыл своим телом при взрыве.
Он закрыл глаза, пытаясь совладать с нахлынувшими на него чувствами. Можно было потерять контроль над собой там, в темноте, но здесь, где
— О боже! — простонал он. — Сколько еще таких мальчиков погибли за меня?
— Они погибли не только ради тебя, Эндрю Кин, — мягко поправил его Эмил, отрезая конец бинта. — Ради Республики, ради победы. В первую очередь, он погиб ради этого. Он не мог спасти нас всех, а ты можешь. Он понимал это и отдал за это свою жизнь. Так что теперь ты должен спасти нас, вот и все.
— Спасибо, доктор, вы утешили меня дальше некуда.
Эмил потрепал его по плечу:
— Не за что, Эндрю. Обращайся ко мне в любой момент.
— А как дела у Пэта?
— Только что пришла копия телеграммы. Чудом вырвался из окружения и добрался до железной дороги. Уже приходят первые составы с ранеными. — Доктор помолчал. — Вчера у него был горячий денек. Потерял половину Одиннадцатого корпуса. Пять тысяч убитыми и ранеными.
Прогремел оглушительный взрыв, в окнах задребезжали стекла. Столб грязи вырос в сотне футов от них, позади последней платформы прибывшего состава.
— Что за черт?! — вскрикнул Эндрю, вскочив на ноги.
— Да всё эти проклятые самоходки. Страшно вредные штуки. Всего полчаса назад запустили несколько снарядов в госпиталь. Черт знает что понаделали.
— Самоходки? Здесь?
— Очевидно, подъехали ночью. Стофунтовый «пэррот», правда, удерживает их пока на почтительном расстоянии. Самое главное — они прибыли очень некстати. И без них тут забот хватает.
Эндрю подошел к окну и, заслонив рукой глаза от низкого утреннего солнца, увидел на море четыре корабля, стоявшие в двух милях от берега. На борту одного из них появилось облачко дыма, и фонтан воды взметнулся в двухстах ярдах от того, что когда-то было «Питерсбергом».
— Они думают, что «Питерсберг» еще способен сражаться, так что ему достается львиная доля снарядов.
Эндрю промолчал, он еще не до конца осознал, как все переменилось за каких-нибудь двадцать четыре часа. К нему подошел Эмил с фляжкой:
— Ты не спал сегодня. Глотни. И позволь мне дать тебе что-нибудь обезболивающее. Тебе надо как следует отдохнуть.
Посмотрев на Эмила, Эндрю отрицательно помотал головой.
— Разве у тебя сейчас есть что-то срочное? — спросил Эмил.
— Надо двигаться в сторону Джанкшн-Сити и постараться их задержать, сохранить в целости как можно больший кусок железной дороги.
— Сначала отдохни, Эндрю. Еще успеешь набегаться. Поручи пока это кому-нибудь другому.
В штабе Эндрю прилег на койку, слегка удивившись, что он подчиняется приказам Эмила, но потом мысли вытеснил пережитый наяву кошмар — лицо мальчика, умирающего у него на руках.
Глава 8
— Боже мой, Винсент, ты похож на оживший труп!
Улыбнувшись, Винсент Готорн придвинул стул к рабочему столу Фергюсона и сел напротив инженера.
— Чему ты удивляешься? Последние двое суток я провел в одной из твоих консервных банок, которые почему-то называются «железнодорожными вагонами».