Никогда не улыбайся незнакомцам
Шрифт:
Лицо Эрики вспыхнуло, когда она посмотрела на чистую страницу перед собой. Тема ее матери была под запретом.
— Не то чтобы в этом было что-то плохое, — сказала Ким. — Я только слышала, что твоя мама время от времени практиковала колдовство. Скажи мне, она когда-нибудь кого-нибудь исцеляла?
Вдалеке прогрохотал гром. Было всего два часа, но небо затянуло дымкой, как поздним вечером.
— Вероятно, нет, — кратко объявила Ким, когда Эрика не ответила ей. Она снова сосредоточила свое внимание на Крисе и Остине. — В любом случае, сегодня утром
Эрика сунула блокнот в рюкзак и встала.
— Сегодня почти никого нет, Крис. Не возражаешь, если я уйду пораньше?
— Конечно, милая. Я думаю, мы все скоро пойдем, — сказал он, одним глазом следя за ней, косым глазом поглядывая на приближающуюся бурю. — Еще один из тех пустых вечеров, я боюсь. Не то чтобы погода этому не способствовала.
Зазвенели колокольчики, и вошел детектив Гитро, одетый в брюки, синюю футболку и бейсболку. Он кивнул в сторону толпы.
— Гроза надвигается, — объявил он, снимая бейсболку и проводя пальцами по своим густым волосам.
Крис поставил перед ним свежую чашку кофе и указал на темное небо и дождь, который теперь хлестал из него.
— Думаю, гроза уже здесь.
Крис поднес свою чашку с кофе к губам и сделал глоток. Поставив чашку, он посмотрел на Гитро, который молча водружал бейсболку на голову.
— Чем мы можем вам помочь сегодня, детектив?
— Я хотел бы сказать несколько слов, если вы не возражаете. Давайте выйдем на задний двор.
Крис моргнул.
— Безусловно. Все, что вам нужно.
Эрика, внимательно наблюдавшая за всем обменом репликами, могла поклясться, что лицо Криса побледнело.
Глава 29
Открыв дверь в спальню матери, Хейли с ошеломлением увидела, что та проснулась, а по всей кровати и на полу валяются разбросанные фотографии. Старые, черно-белые, с загнутыми краями, и сотни новых цветных фотографий. Пустой альбом лежал на бюро, рядом с коробкой салфеток.
На мгновение Хейли задумалась, не слишком ли много она выпила и не разыгралось ли у нее воображение. Но потом она напомнила себе, что позволила себе только один стакан джина с колой. Пока что.
С тех пор как она разделила вино с Эрикой и испытала восхитительное оцепенение, которое оно вызвало, Хейли выпивала по стаканчику или два каждый день. Чтобы расслабиться.
У ее отца был приличный запас в кладовке: джин, водка, бурбон, скотч. Она попробовала их все и обнаружила, что джин больше всего ей подходит.
Хейли поставила терракотовую миску на тумбочку.
— Это курица с клецками. Твоя любимая.
Ее мать улыбнулась. Не то расслабленное, по-настоящему счастливое выражение лица, с которым выросла Хейли, а отстраненное, обязательное, слегка пьяное, к которому она привыкла за последние
— Спасибо, любовь моя.
— Разбираешь фотографии? — с надеждой спросила Хейли, подходя к окну. Подоконник был покрыт мертвыми комарами и прядями шерсти Ригли. Гроза лишила воздух тепла и влажности, и комната остро нуждалась в свежести.
Ее мать покачала головой. Кончик ее носа покраснел, а на коленях валялись скомканные салфетки.
— Нет, просто смотрю на старые фотографии, дорогая. — Она потянулась через кровать. — Давненько их не видела.
На этот раз, всего на мгновение, ее улыбка стала одной из прежних, теплых.
Она взяла фотографию и протянула ее Хейли. Снимок был сделан на одном из соревнований Хейли по плаванию, когда ей было десять лет. Соревновались с учениками начальной школы Честера, самыми большими соперниками начальной школы Терезы.
В своем красном купальнике Хейли сидела на корточках, напряженная и сосредоточенная, ожидая начала своего 600-метрового заплыва. Хейли все еще чувствовала запах хлорки и прохладную воду в бассейне. Она подумала об Университете Луизианы и о том, как она могла бы плавать прямо сейчас, если бы начала занятия вовремя.
Ее мать отложила фотографию и взяла другую. На этом снимке ее отец стоял у гриля для барбекю с глупой ухмылкой на лице. Он держал кусок мяса и был одет в белый фартук с надписью «Вегетарианец» — прекрасный пример его дрянного юмора.
— Ее сделали на вечеринке по случаю десятого дня рождения Бекки, — сказала ее мать. Она указала на верхний левый угол. — Видишь воздушные шары?
Хейли кивнула.
Мать взглянула на Хейли.
— Я не знаю, почему этот снимок не положили в альбом. Похоже, многие из них валяются просто так. Я не понимаю, почему.
— Не знаю, мама.
Глаза матери, теперь затуманенные, опустились к ее шее.
— Красивое ожерелье. Это что-то новое? Мак подарил его тебе?
Ее мать прекрасно знала, что ожерелье не было новым. Именно она купила одно для нее и одно Тиффани на выпускной в средней школе.
Хейли потрогала его и подумала о Тиффани.
— Нет, не новое. Ты купила его для меня. И еще одно для Тиффани. Разве ты не помнишь?
Мать на мгновение пристально посмотрела на лицо Хейли, затем потянулась за пузырьком с таблетками на прикроватной тумбочке. Она открыла его, сунула две в рот.
Плечи Хейли поникли. Каждый раз, когда она думала, что ее матери становится немного лучше, она ошибалась. Она ничего так не хотела, как улучшения состояния матери, и чтобы Тиффани вернулась домой. Две ситуации, которые она не могла контролировать.
Что напомнило ей о Маке. Прошел целый день с тех пор, как она обнаружила порнографический журнал в его грузовике. И он не позвонил и не пришел. Она задумалась, не была ли она слишком строга к нему. Все-таки она слишком остро отреагировала. Хейли больше не злилась на него, просто была смущена тем, что он чувствовал необходимость лгать ей. Может быть, именно ей следует сделать первый звонок.