Никогда не улыбайся незнакомцам

Джейнс Дженнифер

Она вспомнила, как громко кричали Бекки и Сикрест, когда Чарльз постучал в окно Бекки рано утром в четверг.

— Мама, почему ты не пришла проверить нас той ночью? Разве ты не слышала криков?

— Крики? Кто кричал? Все в порядке?

Хейли подумала о снотворном. Но это не оправдание. Мать не могла просто оставить ее и Бекки одних на произвол судьбы, как бы сильно ей ни было больно. Им тоже больно. Ей нужно перестать скорбеть и снова стать их матерью.

— Ты знала, что Бекки стала путешествовать

автостопом? — спросила она, отчаянно пытаясь заставить женщину выразить какие-то соответствующие эмоции.

— Путешествует автостопом?

— Да, мама. Ты должна ей что-нибудь сказать.

— О боже! Я скажу. Это так небезопасно, — проговорила она. Затем ее глаза потускнели, и она, казалось, смотрела не на Хейли, а мимо нее, как будто фокусировалась на чем-то, что могла видеть только она. Она сделала несколько неглубоких, хриплых вдохов.

— Ты уже позвонила миссис Перрон?

Мать покачала головой, все еще сосредоточенная на том, на что смотрела.

— Ты правда должна ей позвонить. Тиффани до сих пор отсутствует.

— Боже мой, — пробормотала ее мать. Но Хейли не была уверена, что та вообще ее слышала.

— Мама?

— Да, дорогая.

— Ты в порядке?

— Да. Твоей маме просто нужно немного поспать, детка. Почему бы тебе не дать мне немного полежать с закрытыми глазами?

Глава 30

Позже той ночью он лежал в своей постели, стараясь не прислушиваться к звукам, доносившимся из спальни его сестры. Смех, как Элли, так и какого-то мальчика. Он нахмурился, глядя через всю комнату в маленькое окно.

Он хотел остановить их. Что они там делали? Он ненавидел, когда Элли приводила парней домой. Она делала это, чтобы унизить его.

Он чувствовал ее запах из спальни. У него всегда было острое обоняние. Независимо от того, ощущал ли он сладкий запах Элли, затхлость своей матери или медный запах крови, он мог делать это на расстоянии, на котором большинство не могло.

Элли была такой ароматной, совсем как цветок. Как олеандр, прекрасные розовые цветы которого скрывают смертельный яд. Как и цветок, она была ядом. Большинство женщин были такими. Большинство, за исключением его ангела, конечно... и очень немногих других.

Он подумал о Тиффани, своей матери и человеке, который гнил на дне пруда за домом.

Он привлекал Тиффани, когда она еще была жива. Она хотела его, хотела быть рядом с ним. Несколько недель она приставала к нему, но он игнорировал ее — что, казалось, заставляло ее хотеть его еще больше. Затем он все спланировал, и она оказалась в его доме.

Элли застонала громче. Он зажал ладонями уши. Сердце сердито забилось, а дыхание участилось. Его кожа стала теплее, влажнее.

Она снова простонала.

Не в силах

больше этого выносить, он вскочил с кровати и распахнул дверь. Выскочил в коридор и обнаружил, что дверь ее спальни широко открыта, а внутри мерцает свет свечей.

Он шагнул в дверной проем.

Они были в ее постели. Элли была обнажена и сидела на коленях у парня. Она ритмично двигалась взад и вперед, сцепив руки над головой.

Через мгновение она повернулась и бросила на него злобный взгляд. Но не потрудилась прекратить то, что делала. Она продолжала раскачиваться и просто смотрела на него.

— Какого черта ты вытворяешь? — крикнул он с порога, не уверенный, с кем из них разговаривает. Он сделал шаг вперед и увидел, что мальчик вовсе не мальчик. Это был мужчина. Крепкий мужчина, намного старше его.

У него мелькнули воспоминания обо всех растрепанных мужчинах, которые оставались с его матерью на несколько часов ночью и в конце дня, когда он был младше. О молодой, симпатичной темноволосой женщине, которая все время приходила в тот год, только чтобы уединиться в спальне его матери на час или два.

У него начались проблемы с дыханием. Оно стало неглубоким и неровным, и он начал чувствовать слабость. Начало приступа паники.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — повторил он. — Она же ребенок, придурок!

Встревоженный мужчина толкнул Элли на пол и наклонился, чтобы поднять свои брюки.

Пытаясь сдержать ярость, он включил верхний свет и подошел к мужчине. Толкнул его, и мужчина, барахтаясь, рухнул обратно в кровать, его штаны обтягивали волосатые икры.

— Я не знал, — закричал он. — Она сказала, что ей восемнадцать!

— Восемнадцать? Господи, неужели она выглядит на восемнадцать?

— Оставь его в покое! — взвизгнула Элли, вскакивая с пола. — Он мой клиент!

Ему казалось, что под его плотью извиваются насекомые. Он царапал свои руки, пока не порвал кожу, затем шагнул вперед и ударил мужчину в бок. Тот вскрикнул что-то, чего он не смог разобрать, потому что Элли снова закричала.

Он заметил три мятые двадцатидолларовые купюры на ночном столике Элли. Теперь, еще больше выйдя из себя, он несколько раз пнул мужчину ногой. Каждый раз сильнее, чем в прошлый.

Элли теперь обхватила его руками за талию.

— Остановись! Пожалуйста, остановись!

— Для чего деньги, Элли? — крикнул он, слезы жгли его глаза.

Она была шлюхой. Злая, порочная шлюха.

Элли крепче прижалась к нему, ее обнаженная плоть обжигала его. Их глаза на мгновение встретились, и он понял, что ей это нравится.

Ее медленное убийство.

— Для чего эти деньги? — снова закричал он, задыхаясь. — Для чего они, а?

Он должен был убраться отсюда подальше. От этого дома, от нее, или они убьют его.