Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
— Боюсь, я совсем забыла о своих гостях, — торопливо бросила она. — Пойдемте, Камилла.
Большинство гостей уже сидели за картами, приспособив для этого один из двух столов, который поставили в центре гостиной. Камиллу карты не интересовали, поэтому она принялась разглядывать украшавшую стены коллекцию восхитительных французских пейзажей. Она так залюбовалась одним из них, что не сразу почувствовала, как кто-то тронул ее за руку.
Обернувшись, она узнала одну из младших сестренок лорда Нэша.
— Карты — это
— Иногда, — улыбнулась в ответ Камилла.
— Леди Федра Нортхэмптон, — протянув руку, представилась девушка. — Вряд ли вы запомнили, как меня зовут — слишком много новых имен, верно?
— Да, вы угадали, — призналась Камилла.
На вид леди Федре было чуть больше двадцати — ни унылое желто-коричневое платье, ни золотое пенсне на носу не могли скрыть бьющую через край жизнерадостность девушки.
— Вижу, вы поклонница французского классицизма, мадемуазель? — Она кивком указала на стену с пейзажами.
Камилла бросила взгляд на полюбившуюся ей картину.
— Всегда любила Пуссена, — призналась она. — Посмотрите, какие тончайшие оттенки цвета… и какое точное знание рисунка…
— А вы уверены, что это Пуссен? — легкомысленно бросила леди Федра. — Насколько я помню, он практически никогда не подписывал свои полотна.
Камилла, решив, что над ней подшучивают, нахмурилась.
— Конечно, я могу ошибаться. Но вряд ли. Знаете ли, мне повезло — я видела слишком много его картин, чтобы спутать с кем-то еще.
Возле них вдруг, как из-под земли, появился Ротуэлл.
— Не сдавайтесь, — пробормотал он, подойдя к Камилле. — Эта маленькая негодница считает себя умнее всех нас, вместе взятых.
Леди Федра от возмущения даже привстала на цыпочки.
— По крайней мере я могу отличить розу дамасскую от шиповника, чего нельзя сказать о большинстве моих знакомых! — фыркнула она, смерив Ротуэлла насмешливым взглядом. Потом повернулась Камилле. — Что же до этой картины, мадемуазель Маршан, то я, если честно, и сама не знаю, Пуссен ли это, — уже более мягким тоном объявила она. — Два эксперта, которых пригласил мой отец, так и не пришли к единому мнению. А Нэш так любит живопись, что ему безразлично, кто на самом деле автор картины.
К ним подплыла мать леди Федры.
— Эту я всегда любила больше других, — проговорила она, кивком головы указав на висевшее на стене полотно. — Холмы, деревья… миниатюрные лошади… очаровательно! Но еще больше мне нравятся те, которые Нэш повесил наверху. Ну, те… с блюдами, полными фруктов и всего такого.
— Мама права — наверху, в библиотеке, у Нэша собрана замечательная коллекция натюрмортов. Если хотите, могу вам показать, — сказала Федра.
— Отличная мысль. — Это был Ротуэлл, о котором все уже успели забыть.
Резко обернувшись, Камилла с некоторым удивлением заметила, что барон, стоя перед предполагаемым
— Ну и чудесно, — подхватила леди Федра. — Тогда пойдемте наверх.
Вдовствующая леди Нэш легонько похлопала дочь веером по руке.
— Какая ты глупышка, Федра! — весело хихикнула она. — Влюбленные наверняка предпочтут полюбоваться картинами без нас.
— Превосходная мысль, мадам, — кивнул Ротуэлл. — Похоже, я начинаю замечать за собой определенный интерес к живописи.
Вдовствующая леди Нэш взяла Камиллу под руку.
— Картины находятся в дальнем конце библиотеки, — объяснила она. — Если она окажется заперта, ключ лежит под вазой — той, что возле двери. — И, подмигнув, игриво добавила: — Обещаю, мы не станем высылать поисковую партию, даже если вы немного задержитесь.
Лорд Ротуэлл краем глаза глянул на Камиллу, гадая, как она отреагирует на столь прозрачный намек. Мысль о том, чтобы уединиться, выглядела столько же соблазнительной, сколь и пугающей. Повернувшись, он подал своей невесте руку, и они стали подниматься по лестнице.
Темные глаза Камиллы загадочно блеснули.
— Скажите, вы действительно испытываете особый интерес к живописи?
Барон, похоже, ничуть не смутился.
— Нет, — с подкупающей искренностью ответил он. — На самом деле меня не интересуют картины.
— А, понятно, — кивнула Камилла. — А вы вообще хоть немного разбираетесь в живописи? — коварно поинтересовалась она.
— Ну… — Ротуэлл замялся. — Я способен отличить синий цвет от красного. — заявил он. — А масляные краски от… в общем, от других.
— И тем не менее вы пожелали полюбоваться картинами?
— Единственное, чего я желаю, — это получить возможность поговорить с вами без посторонних ушей, — выйдя из себя, огрызнулся он. — А другой возможности сделать это у меня не было. Так что прошу извинить. Или вы предпочли бы не оставаться со мной наедине?
— Почему? Разговор с глазу на глаз устраивает меня как нельзя больше, — невозмутимо проговорила Камилла. — Ведь мне тоже нужно кое-что сказать вам, месье. И я нисколько вас не боюсь. Впрочем, вы и сами это, наверное, уже поняли.
Отыскать библиотеку оказалось нетрудно: у входа, словно часовые, стояли две высокие вазы. Найдя под одной из них ключ, Ротуэлл пропустил Камиллу вперед, после чего запер за ними дверь. Внутри, как и положено в библиотеке, слегка пахло пылью. У самой двери стояли два канделябра с зажженными свечами, но остальная часть комнаты тонула в полумраке. Отыскав свечу, Ротуэлл зажег ее и двинулся в глубь комнаты. Одна из стен в библиотеке была целиком отведена под коллекцию картин, через каждые два фута были предусмотрительно расставлены подсвечники.