Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
В этот момент появился лакей, державший в руках серебряный поднос, на котором красовался хрустальный графин, наполненный рубиново-красным вином, и два изящных бокала. Словно оскорбившись тем, что о нем забыли, песик спрыгнул с колен Камиллы и одним махом взлетел на диван, где с удобством устроился барон. Покрутившись, он вспрыгнул на колени к Ротуэллу, прижался к нему и удовлетворенно вздохнул, всем своим видом давая понять, что выбрал себе хозяина. Судя по всему, Чин-Чин был совершенно доволен и твердо намеревался выбросить из головы трусливо предавших его
Камилла, переглянувшись с дворецким, подавила улыбку и налила себе вина.
Спальня барона поразила Камиллу аскетизмом обстановки — ни ковров на полу, ни драпировок на постели — да и спальня, особенно по сравнению с остальными комнатами дома, выглядела на удивление тесной и маленькой. На этом жалком фоне особенно нелепой казалась хозяйская постель — величественное сооружение из массивного красного дерева на таких же массивных ножках и с изголовьем, покрытым причудливой резьбой явно туземной работы. Она была застлана толстым бежевым покрывалом, на окнах — плотные занавеси того же цвета. В целом же спальня выглядела довольно тусклой и какой-то безликой, однако отсутствие ярких красок подействовало на Камиллу успокаивающе. Не исключено, что это было устроено намеренно, промелькнуло у нее в голове.
Трэммел помог Ротуэллу снять сюртук, после чего сердито потряс в руке колокольчиком.
— Похоже, горничные вашей милости еще не прибыли, — извиняющимся тоном проговорил он, обращаясь к Камилле. — Услышав о свадьбе барона, мы собирались прямо с утра приготовить для вас смежную спальню.
Комната, которая должна была стать ее спальней, примыкала к спальне Ротуэлла, отделенная от нее чем-то вроде то ли гардеробной, то ли крохотной гостиной. На пороге Камилла остановилась и подозрительно повела носом.
— Свежая краска, мэм, — объяснил Трэммел — Прошу прощения. Дверь сделали только на этой неделе.
Камилла, повернувшись к нему, удивленно подняла брови.
— Дверь?
— Видите ли, в доме не было смежных спален, — пояснил дворецкий, как только они оказались в гораздо более просторной и намного более светлой комнате. — Его милость приказал отвести вам ту, что побольше. А сам перебрался в маленькую.
Кровать в ее спальне оказалась поменьше и более изящной работы, чем в хозяйской спальне. Кроме нее, были еще небольшой письменный стол и изящная кушетка. Все свечи были зажжены, две горничные суетились, расстилая на полу ковры и развешивая шторы.
В комнате пахло чистотой и свежестью, нигде не было ни пылинки. Ее сундуки, которые уже успели принести наверх, стояли у дверей, один из них был открыт, и видны были аккуратные стопки ночных сорочек Камиллы.
— Я уже приказал принести вам горячей воды, миледи, — сказал Трэммел, стоя у двери в спальню Ротуэлла. — Ваша горничная на кухне готовит вам легкий ужин. Послать ее наверх, чтобы она прислуживала вам за столом?
— Нет, не сегодня, мерси. — Камилла окинула взглядом полупустую комнату, и ее вновь охватило щемящее чувство одиночества. — Передайте Эмили, что до утра она может быть свободна. Сундуки можно разобрать и завтра.
Приняв
Впрочем, долго ломать над этим голову Камилле не пришлось. Не успела она подойти к двери, как услышала негромкий стук. А через мгновение дверь распахнулась, и Камилла увидела на пороге силуэт своего мужа, в свете свечей казавшийся почти черным, — он был так высок и широкоплеч, что заполнил собой весь дверной проем. Ротуэлл переоделся в черный шелковый халат, под которым, как подозревала Камилла, не было ничего.
Он молча протянул ей руку — и Камилла вложила в нее свою, как будто ничего естественнее и быть не могло. Рука была теплая, сильная и мускулистая кое-где на ней чувствовались мозоли — одним словом, настоящая мужская рука. Все так же молча Ротуэлл потянул Камиллу за собой, в свою спальню.
Трэммел уже ушел. В спальне было совсем темно, если не считать ночника на столике возле кровати. Там же, на столике, стояла наполовину полная бутылка бренди. Теплые отблески от огня в камине делали комнату уютной.
К удивлению Камиллы, Ротуэлл вдруг произнес:
— Надеюсь, вы не пожалеете об этом. Мне кажется, я все сделал правильно.
— О чем вы волнуетесь? Вы ведь сделали только то, что я сама просила вас сделать, — пожав плечами, бросила она.
Что- то промелькнуло в глазах Ротуэлла, но Камилла так и не поняла, что это было.
— В один прекрасный день я, возможно, напомню вам эти слова, дорогая.
Камилла дернула плечиком.
— Ну, если у меня и возникнут причины сожалеть об этом, то кого мне винить, кроме себя, верно?
Браво! В первый раз за все время ей, похоже, удалось его смутить. Ротуэлл отвел глаза в сторону.
— Прошлым вечером, в библиотеке… — помолчав немного, хрипло сказал он, и ей вдруг показалось, что он с трудом подбирает слова. — Словом, если бы я тогда не потерял голову, в столь поспешной свадьбе не было бы нужды…
— Смею напомнить вам, monsieur, что тогда, в библиотеке, нас с вами было двое, — с легким раздражением в голосе бросила Камилла. — Только не нужно говорить, что у меня не было выбора! Я прекрасно знаю, что он был, — и я поступила так, как мне хотелось.
Ротуэлл опустил глаза на свою руку, в которой по-прежнему лежала ладонь Камиллы.
— Я хочу, чтобы вы знали, Камилла, — вплоть до прошлого вечера я… мне не раз приходило в голову плюнуть на все и разорвать помолвку. Конечно, это недостойно джентльмена и все такое, но… Скажите, вы согласились бы вернуть мне мое слово?