Никогда не влюбляйся в повесу

Карлайл Лиз

— Зажечь их? — спросил Ротуэлл.

— Мерси, но одной свечи вполне достаточно, — сухо бросила она. — К тому же, насколько я помню, вы привели меня сюда не затем, чтобы любоваться картинами.

— Вы правы. — Поставив свечу на журнальный столик, Ротуэлл повернулся к Камилле. — Я привел вас сюда потому, что хочу извиниться перед вами.

Изящно изогнутые брови Камиллы поползли вверх. Вот уж этого она точно не ожидала.

— Это из-за миссис Эмброуз, не так ли?

Она неторопливо принялась разглядывать картины. Ротуэлл двинулся за ней.

— Да, —

кивнул он. — Та сцена, которая произошла у Памелы… это случилось по моей вине, Я не должен был этого допустить. Это было несправедливо по отношению к вам.

— Да. — Она глянула на него через плечо. — И по отношению к миссис Эмброуз тоже.

— Согласен, — мрачно ответил он.

Камилла повернулась к нему, и ему на мгновение показалось, что в ее бездонных глазах мелькнула боль.

— Я, конечно, не могу помешать вам иметь любовниц, милорд, — помолчав немного, сказала она. — Но с того дня, как мы станем жить вместе, я не потерплю, чтобы мне тыкали в нос этими вашими амурными делишками! Вы меня поняли? Я не позволю, чтобы меня унижали, как в свое время унижали мою мать!

Голос ее дрогнул, но если не считать этого, Камилла стояла перед ним, сияя красотой, словно изящная стеклянная статуэтка, которую страшно взять в руки. Ему вдруг захотелось схватить ее и целовать, целовать до тех пор, пока она не оттает. Почувствовать, как струятся между пальцами ее шелковистые волосы. Как будут таять эти губы под его поцелуями. Как затуманятся желанием ее глаза. Собственная слабость неожиданно привела его в ярость. Сделав над собой усилие, он постарался отогнать эти мысли прочь.

— Я извинился перед вами.

Взгляд Камиллы стал колючим.

— Этого недостаточно, месье, — фыркнула она. — Я хочу, чтобы подобное не повторялось.

Пальцы барона впились в ее плечи.

— Я попросил вас стать моей женой! — прорычал он. — А сейчас, в свою очередь, прошу лишь об одном: вести себя достойно и хранить мне верность. Больше я ничего не требую от вас, мадемуазель. И будьте добры, по крайней мере называйте меня по имени! Мне надоело, что вы обращаетесь ко мне «месье», словно видите меня впервые в жизни!

— Договорились, — кивнула Камилла. — Надеюсь, обращение «лорд Ротуэлл» вас устраивает?

— Нет! — рявкнул он. — Называйте меня Киран! Если вы испытываете праведное негодование при мысли о том, что у меня имеется любовница, возможно, наши отношения можно уже считать настолько близкими, чтобы вы решились называть меня по имени!

При этих словах в нем вдруг как будто лопнула какая-то пружина. Рванув Камиллу к себе, он впился в ее губы поцелуем, в котором было больше злости, чем нежности. Вожделение жаркой волной прокатилось по всему его телу. Он хотел ее — хотел до такой степени, что не мог думать ни о чем другом. Овладеть ею — и стереть из памяти горькую правду, звучавшую в ее словах. Запрокинув голову, Ротуэлл властно раздвинул ее губы… словно давая Камилле понять, что отныне она принадлежит ему. Он сделал это резко, почти грубо — когда он отпустил ее, глаза Камиллы сверкали, она с трудом хватала воздух ртом.

— Вот, — задыхаясь, бросил

он. — Убедились? Так что больше не пытайтесь притворяться ледышкой, Камилла! И впредь называйте меня по имени. А заодно прекратите ломать эту идиотскую комедию и изображать из себя овечку, ведомую на заклание!

Она покраснела так, что даже шея пошла пятнами.

— Вы просто самонадеянный глупец, Киран! — выпалила она. — И вы напрасно вообразили, что перед вами кроткая овечка.

— Ну уж нет, какая из вас овечка? — понизив голос, пробурчал барон. — И тем не менее очень скоро нам предстоит стать мужем и женой.

Камилла не сводила с него глаз. На мгновение маска упала, и она предстала перед ним такой, какой в действительности была, — очень одинокой и отчаянно цепляющейся за это одиночество, поскольку попросту боялась быть самой собой. В его душе вновь проснулась жалость. В другое время, с горечью подумал он, у них все могло сложиться по-другому…

— Камилла, — прошептал он, — может, хотя бы попытаемся поладить? — Такие простые слова — но это, насколько он помнил, была первая его просьба, обращенная к женщине. Почему-то при этой мысли Ротуэллу сделалось неловко.

— Я… я не знаю… — Камилла порывисто прижала руки к груди, и Ротуэлл со щемящей жалостью заметил, как устало сгорбились ее плечи. — Но я уверена в одном: я никогда не позволю себе привязаться к вам. Зависеть от вас? Нет, ни за что! Вы достаточно ясно выразились, и, Бог свидетель, я могу только уважать вас за честность, но…

— Но я сказал только…

Камилла покачала головой.

— Позвольте, я закончу. Не поддавайтесь этому… этому мещанскому чувству вины. Потому что это было бы глупо. Да, вы хотите меня — но не стоит делать вид, что вами движет что-то помимо обычной похоти. Мне казалось, вы достаточно честны, чтобы не опускаться до этого.

— Господи… — Ротуэлл запустил руку в волосы. — Именно этого я и хочу…

— Что? — прошептала Камилла, опустив глаза, словно для того, чтобы не выдать себя. — Чего вы хотите, Ротуэлл? Чтобы в жизни все было справедливо? Но это невозможно.

Он покачал головой:

— Нет — просто жалею, что мы не встретились при других обстоятельствах. До того, как я стал тем… кем я стал. До того, как вы стали такой… холодной.

Снова положив руки ей на плечи, барон привлек ее к себе.

— Камилла, вы выходите за меня просто потому, что выбора у вас нет, — негромко сказал он. — Думаете, я этого не понимаю? Но прежде, чем мы с вами произнесем наши обеты, вы должны хотя бы знать, чего я от вас жду.

Темные глаза Камиллы сузились.

— И чего же вы ожидаете от меня?

— Поцелуев. — прошептал он. — И чем больше, тем лучше.

— А-а-а… Похожих на те, которыми вы осыпали меня пару минут назад?

— Да… что-то вроде того. — Похоже, она не стремится облегчить ему задачу, сообразил барон. — Камилла, нельзя же просто завести ребенка, как заводят комнатную собачку, — выдавил он из себя.

— Понимаю, — тихо пробормотала она. — Намереваетесь соблазнить меня, да?

— Э-э-э… да. Наверное, — признался он.