Никогда тебя не отпущу
Шрифт:
Ему дали десять лет, по максимуму. Многие преступники отбывают только две трети срока, но его характер в конечном счете сыграл в мою пользу. Он отказался от участия в каких-либо программах, не проявлял ни малейшего раскаяния и постоянно дрался, так что ему все время отказывали в досрочном освобождении. Спустя семь лет его могли бы освободить в установленном порядке, но он снова избил человека в тюрьме, почти до смерти. Заявил, что это была самозащита, и ему не предъявили обвинений, но отбывать пришлось весь срок.
– Слышали ли вы о нем с тех пор, как его освободили?
– Нет, но вы не понимаете… Он играет с сознанием. Он хочет меня напугать.
Меня
– Я проверю его местопребывание.
– Я ничего не выдумываю. – Я слышу настороженный тон своего голоса и понимаю, что выгляжу враждебно настроенной, но выражение ее лица не меняется. – Он был здесь. Я знаю, он был.
– Понимаю, вы боитесь его, – говорит она. – Но, к сожалению, без очевидно совершенного преступления или доказательства, что он был в этом доме, я ничего не могу сделать.
На ее лице я вижу искренность и чувствую, что она действительно верит мне, но меня это не слишком-то утешает в этот момент.
– Тогда что я могу сделать? Как мне защититься?
– Вы могли бы подать заявление по статье 810 уголовного кодекса [7] , но государственное обвинение захочет больше доказательств того, что он угрожает вашей безопасности. Если ваш бывший муж и правда переложил ключи, это ненормально, но это не обязательно угроза.
– Вы говорите об охранном ордере?
7
В статье говорится о постановлении уголовного суда, которое запрещает одному лицу беспокоить другое или угрожать ему. Такое обязательство может длиться до двенадцати месяцев. Лицо, квалифицируемое как правонарушитель, может быть подвержено аресту за приближение или попытку общения с другим лицом.
– Именно. Если вы хотите получить судебный приказ о защите членов семьи в случае семейных ссор, то он обычно передается в суд по семейным делам во время бракоразводного процесса. Запрет на приближение носит скорее превентивный характер. Ваш муж должен согласиться с условиями суда, но он может оспорить их. И тогда это станет уже вашей проблемой – доказать, почему запрет необходим.
– Так, значит, я должна ждать, пока он не совершит что-то по-настоящему плохое?
– Если вы в самом деле почувствуете, что он угрожает вам, позвоните мне, и я помогу в рамках этого дела. – Она что-то пишет на обороте другой визитки и передает ее мне. – И если вы еще что-нибудь вспомните об этом дне, пожалуйста, позвоните мне. Номер моего мобильного на обороте.
Она провожает меня до двери, и я понимаю, что коробка с телом Аттикуса все еще стоит на стойке.
– Я должна похоронить птичку.
– На улице сильно льет.
– Я обещала сделать это. – Я поднимаю коробку и крепко прижимаю ее к груди.
– Может, оставите его мне?
Ага. Чтобы ты выбросила его из окна машины где-нибудь на хайвэе?
– Спасибо, но я полагаю, что миссис Карлсон будет спокойнее, если она узнает, что именно я этим занялась.
Я хватаю свою сумочку и иду к двери, прежде чем она меня остановит.
Она наблюдает с заднего крыльца, как я шагаю к садовому сарайчику, а затем, уже с лопатой, к кустам сирени. Я вонзаю лопату в землю, ногой вдавливаю в твердый грунт. Холодный дождь хлещет мне в лицо, волосы мокнут,
– Вы уверены, что…
Гробик лежит рядом с ее ногами, и она аккуратно обходит его стороной. Она больше ничего не говорит, пока я копаю яму, ставлю в нее коробку и забрасываю ее землей.
Я выпрямляюсь, делаю несколько вдохов, не глядя на полицейскую. Закрываю глаза, склоняю голову и читаю молитву для Аттикуса. Потом молюсь за себя и Софи.
Глава 5. Линдси
Ноябрь 1998 г.
Она снова толкнулась. Я остановилась посреди магазина и провела руками по животу. Я нащупала ее ножку, ее крошечную попку, а может, плечики. Эндрю был в таком восторге, когда доктор сказал, что у нас девочка! Он купил ей розовую удочку. Я осторожно нажала на свой живот, улыбнулась, когда почувствовала очередной ее толчок и представила себе ее кувырки. Маленькая балерина, акробатка. Я не собиралась беременеть на пятом месяце нашей супружеской жизни, но когда Эндрю рассказал мне, как хочет иметь детишек, жить с молодежью, чтобы идти с ней в ногу, а потом наслаждаться отдыхом на пенсии, это стало приобретать смысл. Я могла сосредоточиться на своей карьере и позже.
Я вздохнула, перевела взгляд на стену. Минут двадцать я смотрела на образцы кухонных кранов и так и не вспомнила, какой хотел Эндрю, – матовый никель или нержавеющую сталь. Он сказал: «Возьми тот, о котором мы говорили».
Но в последнее время он так часто оставлял мне указания мимоходом, и, казалось, через минуту почти все вылетело у меня из головы, стоило ему уйти. Он был так терпелив ко мне. Дважды он уходил с работы домой, чтобы принести запасные ключи. Позже он нашел их в морозилке. Хоть убейте меня, я не могла вспомнить, почему их туда положила. Теперь каждое утро он клал их поверх моей сумочки.
Однажды он обеспокоенно посмотрел на меня и сказал:
– Может, тебе стоит обратиться к врачу? Похоже, эти гормоны сбивают тебя с толку.
Я ответила, что просто устала.
Он тоже устал. Этот новый проект отнимал так много времени, а он еще и пылинки с меня сдувал, всегда проверял, правильно ли я питаюсь и прогуливаюсь ли я. Меня поразило то, что он отправился со мной выбирать одежду для беременных, – большинство парней, по-моему, это не волнует. Моя подруга Саманта поддразнивала меня, что я начала одеваться, как сорокалетняя американская мамаша; ей нравилось хвастаться своими формами. Я в этом уже не нуждалась. Вкусы Эндрю были более взрослыми и зрелыми. Какому мужику захочется, чтобы все глазели на сиськи его жены?
Ценники я видела размытыми. Я поморгала несколько раз, широко раскрыла глаза и попыталась сосредоточиться, но веки оставались тяжелыми, и я не переставала зевать. Я подумала о нашей кровати, о тушеном цыпленке в мультиварке. Может, черт с ними, с этими смесителями?
Я побежала к своей машине, одной рукой придерживая пальто поверх живота и склонив голову, но ветер задувал капли дождя мне в лицо. Ноябрьское небо было темным и мрачным, желто-красные листья вращались, потоком падая вниз, нагромождаясь в кучи у обочины дороги. Ноги мои промокли, пальцы замерзли. Нужно было надеть ботинки, но я думала, что быстро управлюсь.