Никола Тесла. Портрет среди масок
Шрифт:
— Эх, какой у меня апперкот был! — гордо взмахнул кулаком прораб.
Утром, прежде чем начать, Педди набирал полные легкие воздуху. Он любил петь во время работы, и Джованни подпевал ему своим тенором. Черный португалец Жоакин вторил им басом. Иногда, когда они умолкали, Тесла рассказывал им о своем моторе. Рабочие слушали.
Молча.
Без усмешек.
Педди Мэлони в трезвом состоянии был нормальным. В пьяном виде в нем начинали бушевать бесы, явно старше его возрастом. Гребаные англичане. Гребаный дождь. Гребаный героизм. Гребаные легенды. Гребаная жизнь человеческая!
— Сколько
Однажды Педди явился на работу с похмелья. Отвернулся и блеванул на груду выкопанной земли. Разобравшись наконец, где он находится, Педди презрительно посмотрел на Джованни и Рокку: его отец родился в Америке. А эти — «сошли с корабля»!
Надо сказать, что Педди давно не переваривал Джованни и Рокку, и Тесла понял почему. Рокка продолжал болтать о своем будущем катере для ловли устриц. Рокка все время что-то говорил, и слова пропадали в механическом труде, взмахах заступа, ударах кирки.
— Весна! — недовольно бурчал Рокка.
Педди нахмурился:
— Чего это ты там болтаешь, толстяк?
Его глаз, уставившийся на Рокку, настоятельно требовал скандала. Сицилиец с отвисшей губой некоторое время смотрел на него.
— Что, проблемы? — задиристо оскалился Педди. — А, брюнетик?
Рокка не выдержал его взгляда и отошел в сторону.
— Да, проблемы! — вдруг произнес племянник.
Джованотто отставил лопату и выпрямился. Педди повернулся к нему. Потом молча бросился на него, но тут же отступил, схватившись за живот. Он поперхнулся, будто что-то хотел сказать.
— Не вытаскивайте нож! — вмешался Обадайя Браун. — Вся кровь вытечет!
— О боже! — шептал Тесла.
Джованни парализовало собственное внезапное решение и его исполнение. Он стоял спокойно, даже улыбался. Когда его уводили, он попирал стоптанными ботинками неожиданно ставшее свободным пространство.
Удивленный глаз Педди последний раз глянул на окружавший его мир. Потом он остекленел, запечатлев на роговице далекие окна.
40. Слепой тигр
После этого события Никола и прораб Браун закончили день в одном из «слепых тигров». Браун пил ром, Никола — пиво. Они говорили об аресте Джованни и смерти Педди.
— Страшно! — вздыхал Никола.
— Мы живем по законам подполья, — начал прораб. — Отец всегда говорил мне — стань! А я не хотел. Знаешь, брат у меня инженер. А я не захотел. Слонялся по Западу.
— Боже! Боже! — все еще не мог поверить Тесла.
— Грязная история. И все это гребаное американское недоверие. — Браун глянул расширившимися глазами на третий стакан. — Этот Педди дрался, но никогда не хватался за нож. А этот Джованни тихий. Но если драка, то вытаскивает нож. Вот тебе и на: разные правила взаимно уничтожаются. Крышку с насилия сорвало, и люди живут в аду.
В полумраке нелегальной таверны волосы Брауна приобрели неестественно желтый оттенок.
Официант унес стаканы. Принес новые. Браун ощупал шрам на брови:
— Я сидел в тюрьме. Из-за… — он злобно ухмыльнулся, — разных таких делишек. Но когда мужик заматереет, он, видишь ли, начинает думать
— Помнишь, как они пели? — не мог прийти в себя Никола.
Обадайя Браун в обычной жизни был человеком неразговорчивым, он считал, что лучше дважды ошибиться, чем один раз объяснить. А теперь он вдруг разговорился. Четвертое пиво сменил пятый ром. Браун вспомнил:
— В детстве у меня была нянька. Математику я знал лучше, чем брат. Теперь он сидит в кабинете, до потолка забитом книгами. А я живу вот так. — Он опять притронулся пальцем к шраму. — Он каждый раз зовет меня в День благодарения на индейку величиной с верблюда. А я не хожу.
Губы Брауна растянулись в издевательскую улыбку. Он оскалил зубы, которые были еще желтее, чем волосы, и многозначительно посмотрел на Теслу:
— Ты рассказывал мне о своем моторе. Думаешь, я не понимаю? А я понимаю! Я ведь учился. Это ведь просто. Выкидывается этот… коллектор, — кривясь, он выговорил непривычное слово, — и ток передается на большие расстояния. С чем не может справиться Эдисон. Не так ли?
Официант треснул кружкой пива перед Теслой и нежно опустил стакан рома перед Брауном. Браун понюхал напиток и подмигнул Тесле, которого удивила его памятливость.
— Ну, хватит об этом, — отрезал Браун. — Пора кончать. Я познакомлю тебя с братом. Он сумеет помочь тебе. Если уж мне не может…
Вокруг них дрались обезьяны в обносках и полуцилиндрах, ум которых сжег демон-ром.
— Мы живем на краю бездны, — кривился Обадайя Браун. — Живем по законам подполья. Но ведь хоть кто-то должен выкарабкаться.
Браун вышел из трактира походкой прирезанной курицы. Тесла подумал, что наутро он вряд ли хоть что-то вспомнит.
Между тем в следующее воскресенье Браун объявился причесанным и лопоухим. В проборе, разделившем желтые волосы, белела кожа черепа. Он приказал Тесле одеться поприличнее и отправиться с ним.
— Хватит болтать на ветер. Пошли со мной!
С полчаса они молча шли в направлении верхней части Манхэттена. Прогулка оказывала волшебное действие. Исчезал мусор. Прохожие и витрины выглядели достойнее. Цилиндры вытянулись, а воротники стали меховыми. Женщины в кринолинах волокли за собой целые штуки материи. Перед воротами «Вестерн юнион телеграф» стоял швейцар в позументах. Вместо того чтобы отогнать их, он вежливо улыбнулся и провел гостей в канцелярию. Альфред А. Браун был ведущим инженером «Юнион телеграф».
Братья вежливо обнялись в дверях. Оказалось, что брат Обадайи Брауна — любезный, слегка взволнованный человек. В каждое движение он вкладывал двойную энергию. Он резко выхватил пенсне и водрузил его на нос. Увеличенные зрачки встретились с каштановыми глазами Теслы.
— Я знаю, кто вы, — произнес Браун. — У меня тоже есть пара патентов на электролампы. Я помню ваши лампы по Рехвану.
В этой комнате все находилось на своем месте, начиная с теплых ореховых панелей до витражей в верхней части окон. Браун то и дело сверкал чем-нибудь — стеклами пенсне, золотым пером, табакеркой. Запах чистоты, крахмальный воротничок, сверкание табакерки и подчеркнуто любезный тон были знаками, означавшими радость возвращения в родные места.