Никола Тесла. Портрет среди масок
Шрифт:
Сначала Обадайя Браун, размахивая огромными кулаками, достойными профессора Пешла, произнес несколько слов. Потом долго и тихо рассказывал Тесла, демонстрируя листки с эскизами. Альфред Браун слушал его. В заключение он крепко пожал ему руку. Он проводил их, похлопывая брата по плечу. Договор немедленно принес Тесле светлый номер в гостинице и приличный гардероб в шкафу. Браун довел до его сведения, что работать он может в его лаборатории, а еще он договорился о встрече в следующем месяце с Чарльзом Пеком, адвокатом из Нью-Джерси.
— Его
Пек знал, что многофазная система, с которой экспериментирует Вестингауз, хромает.
— Однако он сомневается и в вашей системе, — предупредил Браун.
Последняя суббота апреля принесла неожиданный холод и давно ожидаемую встречу. Белела накрахмаленная грудь Теслы, и он почувствовал себя лебедем среди лебедей.
Его невероятная худоба удивила присутствовавших.
Скрипя новенькими ботинками, он расхаживал по лаборатории Брауна. Неделями он, сдерживая дыхание, готовился к этому. Возбуждение вновь раздвинуло стены. Новенькая рабочая модель его мотора ждала оценки.
Морщины на лбу Чарльза Пека напоминали нотный стан. Они выглядели коряво, но убедительно. Тесла понял, что этого человека можно заставить поверить, но нельзя очаровать. Пек мельком глянул на часы.
— Прошу вас! — кивнул он, демонстрируя полное отсутствие улыбки.
Под взглядом Пека Тесла повернул выключатель и опустил яйцо из ладони в магнитное поле. Яйцо начало кружиться с громким металлическим шуршанием. Чем быстрее было это кружение, тем тише становился гул, и вращающееся яйцо, запертое в электромагнитном вихре, казалось неподвижным.
— Смотрите! — Тесла воздел длинные пальцы.
Пек перестал морщиться. Блеснули суровые глаза, способные принимать немедленные решения.
— Завтра же пришлите мне чертежи! — энергично приказал Пек.
Тесла понял, что больше ни один швейцар не посмеет отогнать его от высоких дверей. Проснувшийся золотой клубок подпрыгнул и покатился впереди него.
41. Превращения Афины
Индейка действительно была огромной. Альфред Браун препарировал ее с огромным напряжением, отделяя белое мясо от темного. Тесла вдохнул запах священных цветов на столе.
— Пожалуйста, угощайтесь! — подвинула к нему хозяйка блюдечко с брусничным вареньем.
«Кого мне не хватает?» — думал Тесла, накладывая на индейку вторую ложку варенья.
Почитатель Гомера припомнил, что Афина, желая помочь Одиссею, являлась ему в разных обличьях. Утром он отправился в «Рапид транзит компани», чтобы отыскать Обадайю Брауна. Там только пожали плечами:
— Уволился!
Куда отправился этот матерый мужик, жующий сигары?
Тесла еще раз прошелся мимо опасного двора на углу Парк-стрит и Мот-стрит, после чего постучался в двери Стевана Пространа. Хозяйка протянула ему записку. Неуверенно подбирая
Он поискал могилу Педди, но не нашел.
Одиночество ожидало его. Человеческое общество подставило его навстречу суровому ветру, который запросто ломает ветви.
Куда все вдруг исчезли?
Силой воли он нарисовал перед собой дорогой образ. Джука Тесла восстала перед ним — с гребнем в руке, с распущенными волосами, такая настоящая, что ее можно было коснуться руками.
— Что это? — спросил ее сын.
Может, их мгновенное исчезновение было платой за праздник, устроенный по соглашению с Мефистофелем?
Какой же ты эксперт, черт побери! Как ты непонятно врубаешься! Как быстро работают твои руки!
Времени не оставалось думать о близких. Все развивалось слишком быстро, словно по щучьему велению.
Улыбающийся, но со слезами на глазах, он спал мало, но работал постоянно. Работа для него была как растущий на ходу снежный ком. Луны, меняя фазы, звенели, как несущиеся на пожар обозы. Звонили кассовые аппараты. Звонили церкви. В смене времен года слышался звонкий смех вечно молодых богов.
Он работал по шестнадцать часов в сутки, не совершая ни одного лишнего движения. Ветер нес его. Данила и Месяц летели мимо. Его руки порхали над делом. Мозговые волны неслись в такт музыке. Сверкали молнии. Искры щелкали, как бичи.
И дни не кончались.
И ночь была только мгновением.
42. Из сопливого дневника
Пятое мая стало необычным днем. А что же, спрошу я вас, случилось такого серьезного в этот день?
Как что?
Антал Сигети прибыл в Нью-Йорк!
«Он стиснул меня так, что у меня перехватило дыхание. Он необыкновенен в этом окружении. Он безумен, как электроток. Он встал на руки в моей полупустой лаборатории. Огляделся, задыхаясь от радости, как мальчишка, который только что нарисовал петушиный хвост. Лаборатория пахла краской и свежим деревом. Столы, стулья, никелевые лампы — все было новым.
— Чья это лаборатория? — возвысил голос Антал. — Твоя, Никола?
— Да, — удивился я и рассказал, как Пек угостил нас сигарами и как мы поделили патент пополам.
— Привет тебе передают Боженовы и наши старые друзья — Кулишич, Тангейзер и госпожа Варнаи… — запнулся он. — И братья Пушкаш, и мой отец, и твой дядя Пая… И все твои.
Я сказал ему, что все еще не научился быть по-настоящему любезным. Целого года мне не хватило на то, чтобы научиться подзывать официанта или играть с собакой. Днями напролет я учился произносить только „спасибо“ и „прошу вас“.
Глаза мои наполнились слезами».
Услышав это, Сигети прослезился.