Николай Эрнестович Бауман
Шрифт:
Одним из самых важнейших районов распространения «Искры» Ленин считал Закавказье: «…в этот период «Искра» поддерживала самые тесные сношения с закавказскими искровскими организациями, руководимыми И. В. Сталиным. Благодаря неутомимой деятельности товарища Сталина искровские организации Закавказья стали прочной опорой В. И. Ленина в борьбе с врагами «Искры». Через Закавказье (Батум, Баку) шли важнейшие пути транспортировки «Искры» в Россию. В Баку под руководством товарища Сталина была организована искровская типография, в которой перепечатывалась «Искра». В. И. Ленин считал поэтому исключительно важным установление самых прочных связей Москвы с городами Закавказья»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 83.}.
Конец 1901 года был посвящен
Но в начале 1902 года Бауман обращал большое внимание и на киевскую организацию «Искры», пытаясь провести в Киеве большое совещание социал-демократов, работающих в юго-западном районе России. Необходимо было претворить в жизнь идею Ленина о создании общерусской организации «Искры». Ленин послал свой проект такой организации в целый ряд социал-демократических комитетов, стоявших уже на платформе «Искры». Однако не все эти комитеты способны были понять все великое значение ленинской идеи. В это время (конец 1901 года) южно-русская организация «Искры» переживала период колебаний: отдельные члены этой группы поддерживали мысль о создании некоей самостоятельной «южно-русской организации» и сообщили редакции «Искры», «чтобы Фекла (конспиративное название «Искры». — M. H.) ни во что не мешалась и чтобы устроить нечто вроде южной организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203.}.
Конечно, эта попытка «самоопределения» являлась в тех условиях вредным для дела кустарничеством. Поэтому редакция «Искры» ответила киевской группе «Искры» весьма определенно и категорически:
«Вы знаете, что цель Феклы не только издавать газету, но при помощи этой газеты создать общерусскую организацию, которая имела бы в виду не интересы того или иного района, а интересы всей русской партии, эта организация должна связывать и объединять работающие на месте организации, служить связующим звеном. Она должна таким путем создать возможность планомерного и единодушного образа действий. Отсюда ясно, что мы относимся крайне отрицательно ко всяким попыткам создавать местные органы или особые порайонные организации»{«Ленинский сборник» VIII, стр. 203–204.}.
В этих условиях было крайне важно провести на месте, в Киеве, решение о создании не узко местной, а общероссийской организации «Искры». За выполнение этой важной и сложной задачи взялся Бауман. По его инициативе в Киеве был намечен съезд искровских организаций. Однако съезд не состоялся, так как в январе — феврале 1902 года произошли массовые аресты.
Поездка Баумана в Киев не ускользнула от внимания охранки.
Бауман почти с первых же шагов в этом городе убедился, что за ним неотступно следуют сыщики. Действительно, как это видно из донесений чиновника для поручений московского охранного отделения, специально командированного в Киев для наблюдения за Бауманом, каждый шаг Николая Эрнестовича отмечался и записывался.
Получив сведения о надвигающейся опасности, о широко раскинутой сети шпионских наблюдений, Бауман отправился в Воронеж, имея ряд адресов-явок к служащим губернской земской управы и аптеки. Но и в этом городе приехавшие с ним в одном поезде из Киева филеры продолжали «негласное наблюдение». Тогда Бауман решил
Быстро темнело. Впереди мелькнули красные огоньки в хвосте поезда и скрылись. Вокруг перелески, покрытые снегом поля, незнакомая местность. С большим трудом, опираясь на палку, Бауман, ковыляя и останавливаясь, побрел к ближайшему селению. Он сознавал, что его городской костюм вызовет излишнее любопытство и привлечет к себе внимание первого же встречного. Поэтому Николай Эрнестович подумал прежде всего о том, чтобы найти поблизости кого-нибудь из сочувствующих революционному движению. Узнав от случайно встретившегося старика-крестьянина о том, что в селе Хлебном, находящемся в семи верстах, живет врач, Бауман решил обратиться именно к нему. Он рассчитывал найти у своего коллеги по профессии помощь и хотя бы временный приют. Нога сильно опухла, каждый шаг причинял мучительную боль. Много часов провел в пути Николай Эрнестович. С огромным трудом добрался, наконец, непреклонный искровец до села Хлебного. Пробираясь задворками и переулками, чтобы меньше обращать на себя внимания, пришел Николай Эрнестович к дому, где жил врач П. А. Вележев. Бауман сообщил врачу, что он, его коллега по профессии, находится сейчас в незнакомой ему местности и просит помощи. Вележев внимательно выслушал гостя, но вместо того, чтобы оказать помощь… сообщил о нем местной полиции. В «Искре» (№ 20, 1 мая 1902 года) так были изложены обстоятельства этого чудовищного предательства:
«Явившись к Вележеву, он (Бауман. — M. H.) рассказал, в каком затруднительном положении он находится, навел справки о железной дороге и просил накормить. Великодушный врач ответил, что обед у него будет только через три часа, и вообще выразил удивление, что к нему обращаются с подобными просьбами. Через некоторое время он удалился под предлогом приема больных. Вслед за этим явилась прислуга и потребовала от имени барина, чтобы Бауман немедленно удалился. Вележев донес полиции. Как только Бауман вышел из села, его арестовали и отвезли в г. Задонск».
Впоследствии (1 февраля 1903 года) в № 33 «Искры» Бауман подтвердил сообщение газеты:
«Факт предательства Вележева вполне правильно изложен в № 20 «Искры». К этому могу добавить только следующее: перед началом разговора с Вележевым я спросил его, одни ли мы в квартире. Вележев ответил утвердительно, что в квартире, кроме нас, никого нет и что я могу говорить вполне откровенно. В течение нашего разговора Вележев выходил два или три раза под предлогом посешения амбулатории.
Вскоре по уходе Вележева в последний раз явилась женская прислуга и потребовала от имени барина, чтобы я немедленно удалился. Уходя, я заметил в одной из комнат находящегося в засаде дворника, который старательно прятался от моих взоров. Не прошло и восьми минут, как я вышел из квартиры Вележева, у околицы села меня арестовали. Донести мог только Вележев».
Бауман при аресте назвался мещанином Петровым и объяснил свое пребывание в Воронежской губернии поездками по торговым делам. Как только задонским и воронежским властям стало известно об аресте в селе Хлебном «неизвестного, назвавшегося Петровым, в городском платье, без каких-либо вещей… с сильно ушибленной ногой», немедленно филеры поспешили в Задонск и установили, что арестован «неизвестный, ускользнувший от наблюдения» по дороге в Задонск.