Николай Эрнестович Бауман
Шрифт:
Сам Зубатов вел себя крайне «либерально»: ласково разговаривал с арестованными, посылал им в тюрьму улучшенную пищу, даже вызывал их к себе на квартиру и угощал чаем…
Конечно, сознательная часть рабочих сразу поняла волчьи ухватки этой мягко стелющей лисы. Громадное значение для вскрытия истинного лица зубатовцев имела кампания, открытая «Искрой». В своих статьях («Новые «друзья» русского пролетариата», «Еще о политическом разврате наших дней» и др.) «Искра» систематически освещала затаенные цели зубатовских организаций. В своей знаменитой работе «Что делать?» Ленин предопределил неизбежный провал всех зубатовских организаций. Он писал, что легализация рабочего движения, попытка
Однако в конце 1901 года зубатовские «рабочие общества» еще усиленно насаждались в Москве, и наиболее передовая, революционная часть русской социал-демократии должна была начать с зубатовщиной непримиримую борьбу.
Надо было неустанно разъяснять и наглядно показывать рабочим весь вред, всю подлость задуманной Зубатовым ловушки, усиленно пропагандировать искровскую линию, вести рабочих за «Искрой» Ленина.
Вот почему Ленин и остановил выбор на одном из наиболее талантливых своих учеников — отличном пропагандисте идей ленинской «Искры» и опытном организаторе — на Баумане. По поручению Ленина Николай Эрнестович в ноябре 1901 года начал готовиться к поездке в Россию для подпольной работы в Москве и окрестных районах в качестве агента ленинской «Искры». Он беседовал с отдельными товарищами — социал-демократами, привозившими из Москвы сведения о зубатовских кружках-ловушках, особо выясняя настроение рабочих масс в подмосковных текстильных районах. Вместе с Бауманом собирался в дорогу и В. Г. Сущинский; он также должен был вести борьбу с зубатовскими «рабочими обществами».
Товарищи по ленинской «Искре» вспоминают, что Бауман «буквально горел при мысли о том, какую громадную и важную работу придется ему провести в Москве». Вот характеристика Баумана, данная ему одним из его товарищей по транспортировке ленинской «Искры» — В. С. Бобровским:
«Он был прирожденным, твердокаменным большевиком… Он был таким не только по своим убеждениям, но и по своему душевному складу. Верный товарищ, коренной партиец-подпольщик, он нес с собою, помимо горячей веры в дело, за которое он отдал свою жизнь, бодрость, смелость, неутомимость, жизнерадостность».
Как-то В. С. Бобровский в беседе с Бауманом упомянул, что в Москве крайне сложная и опасная обстановка для работы по распространению «Искры» и по борьбе с зубатовскими «рабочими организациями» и что, по последним сообщениям, средняя продолжительность работы искровских агентов не превышает трех месяцев. Николай Эрнестович улыбнулся и ответил своей любимой с детства поговоркой:
— Желать — значит сделать! Если взяться за дело как следует, то и трех месяцев окажется достаточным для разрушения зубатовских цитаделей.
В Россию он выехал в декабре 1901 года. Следившие за границей за деятельностью политических эмигрантов царские шпионы не смогли во-время сообщить охранному отделению, под каким именем Бауман выехал в Москву. У Николая Эрнестовича было два «настоящих», то-есть принадлежавших живым людям, паспорта, официально оформленных (прописанных) в полиции. С одним из этих паспортов Бауман и появился в Москве в декабре 1901 года.
В. Г. Сущинскому не повезло: выехав в Казань и поволжские города для упорядочения там партийной
Во время напряженной работы по подготовке материалов и печатанию ленинской «Искры» Бауману пришлось познакомиться с немалым числом революционной молодежи, стремившейся из России в Швейцарию.
В. Г. Сущинский, бывший в это время также в Швейцарии, вспоминает, что в Женеве Бауман познакомился с Капитолиной Саниной, вдовой, по мужу Медведевой:
«Это была высокая и красивая женщина, энергичная и деятельная. Николай любил жену и был счастлив. «Медовый» месяц у молодых Бауманов проходил весело и интересно — в прогулках на Юнгфрау, в поездках по озеру. На голубом озере мы, однако, часто вспоминали Кабан и Казань…»{Сборник «Товарищ Бауман», изд. 2. М., 1930, стр. 38.}
Медведева приняла деятельное участие в революционной (подпольные клички «Надя» и «Ирина») работе и в дальнейшем была верным другом и спутником Николая Эрнестовича вплоть до грандиозной демонстрации — похорон Баумана 20 октября (2 ноября) 1905 года.
IX. АГЕНТ «ИСКРЫ»
Николай Эрнестович приехал в Москву в конце 1901 года, когда московская организация социал-демократов переживала очень трудный период: полиции удалось выследить и арестовать (в ночь на 3 (14) марта 1901 года) руководителей организации — М. И. Ульянову, М. Т. Елизарова и др.
«Оставшиеся на свободе члены организации и новоприбывшие руководящие работники — И. И. Степанов-Скворцов, В. Л. Шанцер (Марат) — все лето (1901 год. — M. H.) занимались восстановлением комитета. Они подготовили к изданию ряд листков и брошюр («Что такое демонстрация?», «Добровольные помощники охранки»). Однако вскоре последовал новый провал. И. И. Степанов-Скворцов, В. Л. Шанцер, Никифоров и другие были арестованы»{ «Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 78.}.
Этим обстоятельством воспользовались оппортунисты, враждебные искровскому движению. Создалось трудное для революционного, марксистского рабочего движения положение, так как «вследствие частых арестов и отъезда многих деятельных революционных марксистов в Московский комитет проникла группа «экономистов»… Враги ленинской «Искры» — «экономисты» и эсеры — пытались превратить Москву в свой опорный пункт»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1917, стр. 78.}.
Надо было иметь громадную энергию, настойчивость, волю к победе, чтобы разоблачить в глазах рабочих масс врагов ленинской «Искры», отстоять московскую организацию социал-демократов от покушения «экономистов». Нехватало на первых порах связей, — частые провалы заставляли неделями и даже месяцами выжидать, работать медленнее, с крайней осторожностью.
И все же Бауману удалось через три-четыре месяца после своего приезда в Москву создать целый ряд кружков на фабриках и заводах Лефортова, Замоскворечья, Сокольников. Кружки по условиям конспирации были небольшие — в 3–5 человек. С большим трудом, но все же удалось наладить в Измайловской больнице маленькую типографию. Здесь Бауман сумел выпустить четыре листовки общим тиражом в 1 200 экземпляров, Любопытное свидетельство — оценку работы Николая Эрнестовича (декабрь 1901 года) — приводит одна искровская корреспондентка, посетившая по поручению «Искры» целый ряд городов: