Николай I Освободитель. Книга 2
Шрифт:
— Свислоч — не Дунай и даже не Неман, — не пытаясь даже скрыть раздражения от того, что ему приходится выслушивать шестнадцатилетнего парня, ничего в военном деле не понимающего, вставил Багратион. Реальный князь сильно отличался от того образа, покрытого сусальным золотом, который преподносят в школьной истории. В личном общении — что правда я не так уж много пересекался Петром Ивановичам — он оказался весьма резким, не сдерживающим своих суждений человеком. — Бонапарту не составит никакого труда форсировать реку в любом месте по желанию.
— Конечно, — я кивнул, соглашаясь с очевидной мыслью. — Но день-два, может три мы на этом выиграем, а потом отступим к Смоленску,
— Это понятно, — подал голос Ермолов тоже выступавший за решительное сражение. Будущий губернатор Кавказа тоже отличался скверным характером и был по жизни резким как понос. — Что даст нам выигрыш этих самых двух трех дней? С каждым днем французы все сильнее разоряют страну, которую мы собравшиеся тут, господа, клялись защищать.
— Зима. Нужно дотянуть до зимы. Французы совершенно не готовы к холодам, они не обеспечены теплой одеждой, — «и зимними горюче-смазочными материалами. А, нет, это немного из другой эпохи», — мысленно схохмил я, а вслух продолжил мысль. — Едва на улице установится температура хотя бы в минус десять градусов, Наполеона можно будет брать голыми руками. Так что глобально, стратегически, если хотите, — наша задача не потерпеть поражения до ноября, а там природа сделает всю работу за нас.
— Извините, ваше высочество, — ехидно усмехнулся Багратион, нимало не впечатленный моими рассуждениями. — А государь знает про ваши планы?
— А как вы думаете, Петр Иванович, что я, по-вашему, делаю здесь?
Вопрос был провокационный. Можно было бы сказать, что я приглядываю за войсками от имени императорской семьи, но тут был Константин, который в военном деле смыслил всяко больше меня. Если я в меру своих сил следую некому плану Александра, то опять же почему Константин выступает за то, чтобы дать сражение. Видимо, Багратион тоже не сумев сложить два плюс два так чтобы получился удобоваримый результат, тему развивать не стал.
Мое «половинчатое решение» вызвало новый виток дебатов, которые продолжались еще добрых полтора часа и в итоге неожиданно устроило обе желающие ровно противоположного стороны. Уже этим же вечером войска, собранные вокруг города, получили приказ окапываться и строить мосты через Свислоч, чтобы при плохом развитии событий иметь возможность вовремя отступить на другой берег.
При этом было очевидно, что все двести к гаком тысяч человек Минск вместить в себя не сможет, да и угроза обходного маневра, способного отрезать армию от дороги на восток постоянно висела над головой Барклая подобно дамокловому мечу, поэтому больше половины армии заранее были отведены на восточный берег реки, защищать же непосредственно город осталось только сотня с небольшим тысяч штыков и конечно вся артиллерия. Часть ее правда тоже расположили на левом берегу для прикрытия переправ, что впоследствии аналогично сыграло определенную роль.
2 июля к городу подошел со стороны Вильно корпус Даву и сходу, нахрапом, попытался захватить губернскую столицу. За два дня мы как могли подготовили ее к обороне, в том числе и эвакуировав на восток большую часть мирного населения. Собственно процентов сорок жителей уехали еще до
Попытка штурма Минска малыми силами ожидаемо провалилась, оставив перед позициями наших войск несколько сотен тел, Даву откатился назад и стал ждать подхода подкреплений. Мы тоже не форсировали события, поскольку время играло на нас и каждый выигранный час и день только приближали русскую армию к победе.
Пока армейцы занимались непосредственно военными делами, на меня сбросили работу по профилю. Мне выделили конную команду и отправили организовывать эвакуацию жителей вдоль дороги на Смоленск, по которой предстояло отступать армии. Работа была, откровенно говоря, собачьей. Несколько раз в день объяснять людям, что все их хозяйство в ближайшее время будет уничтожено, и им самим следует уходить на юг или восток, бросив землю, на которой похоронены их предки — дело для нервной системы не слишком полезное. Впрочем, местные на удивление чаще всего воспринимали ситуацию если не как должное, то с каким-то недоступным человеку из двадцать первого века флегматизмом. Мол придет француз — уйдем в леса, уйдет француз, вернемся, отстроимся и будем жить дальше. Даже перед лицом вражеской армии переселяться на юг и восток страны соглашался очень небольшой процент крестьян.
4 июня подтянув растянувшиеся за время марша «хвосты» Даву предпринял вторую попытку штурма. Днем раньше со стороны Гродно подошел авангард седьмого корпуса генерала Вандама и теперь у французов в районе города собралась уже стотысячная группировка, при этом войска их продолжали подходить.
Что сказать? Вживую масштабные сражения выглядят гораздо более эпично, чем в любой голливудской экранизации. Французы вместе с саксонцами начали обстреливать наши позиции с самого утра, едва только рассеялась предрассветная дымка и стали видны позиции наших войск.
Русская артиллерия, впрочем, тоже не заставила себя ждать и открыла огонь в ответ. По пушкам у обеих сторон на начальном этапе битвы был примерный паритет, ведь опасаясь того, что его могут отрезать от переправ Барклай заранее отвел большую часть артиллерии на восточный берег для прикрытия мостов, и в начале боя она помочь пехоте была не способна.
Признаться, вот так сходу разобраться с тем, что происходило перед нами было достаточно сложно, тем более что, находясь на позициях артиллерии за рекой видеть всю картину боя я не мог. Кто-то куда-то стрелял, носились туда-сюда курьеры и посыльные, перемещались полки… Как местные полководцы понимали, что происходит на поле боя, учитывая безветренную погоду и достаточно густую пороховую дымку, висящую в воздухе — не понятно. А если к этому прибавить совершенно отвратное качество подзорных труб, чтобы разглядеть что-то с помощью которых нужно было иметь собственное отличное зрение и немалый опыт, то вообще.
— Да уж… — растеряно пробормотал я, спустя пару часов сражения, — это вам не фишки на карте двигать…
Сидящий рядом на зарядном ящике Воронцов — куда я без Семена Романовича, кто бы меня одного отпустил — только хмыкнул, услышав мой комментарий. Воспитатель военным делом не увлекался совершенно и будучи поглощенным поеданием нехитрого «походного» обеда — хлеб, сыр, какая-то зелень — в сторону сражения даже не пытался смотреть.
Ближе к двум часам дня французы сумели подойти достаточно близко, чтобы до них доставала артиллерия и на этом берегу, после чего Воронцов в ультимативном порядке приказал мне покинуть поле боя. Пришлось подчиниться.